Инновация - это исторически бесповоротное изменение способа производства вещей.
Й. Шумпетер


М.И. Туган-Барановский

Й.А. Шумпетер

Н.Д. Кондратьев

Галерея выдающихся ученых

UA RU EN

Обращаем внимание на инновацию, созданную на данном сайте. Внизу главной страницы расположены графики,  которые в on line демонстрируют изменения цен на мировых рынках золота  и нефти, а также экономический календарь публикации в Интернете важных мировых экономических индексов 

 
Новости

Газета "Экономичекие известия": интервью с Сергеем Яременко


 

Источник: Экономические известия

«Ценовой якорь»

Происшедшая на прошлой неделе отставка замглавы НБУ (чиновника уровня замминистра) — событие хоть и заметное, но вполне нормальное, «рядовое». О причинах, вынудивших Сергея Яременко уйти из Национального банка, мы уже писали. И можно было бы не возвращаться к этой теме, если бы не то обстоятельство, что нынешнюю проблему курсовой и ценовой «невнятности» отставка г-на Яременко не решит. Вот «ЭИ» и решили пообщаться с бывшим «главным курсовым якорем страны» о смене приоритетов в финансовой политике государства.

 

 — Сергей Александрович, заявляя о своей отставке, Вы говорили о несогласии с позицией руководства НБУ в отношении валютной и монетарной политики. Если Вы полагаете, что Национальный банк избрал ошибочный путь, разъясните, в чем принципиальные расхождения между Вами и г-ном Стельмахом?

 — Своеобразие момента состоит в том, что речь идет о позиции далеко не только Стельмаха, Шаповалова и Яременко, что стало особенно заметно с весны нынешнего года. Ситуация, сложившаяся к этому времени, требовала неординарных подходов, и возникли разногласия в отношении дальнейшей валютной и монетарной стратегии Национального банка. В правительстве и среди иностранных экспертов возобладало мнение, что подходы предыдущих лет сегодня уже не могут обеспечить стабильность.

В течение последних нескольких лет мы использовали подход, предполагавший, что «ценовым якорем» в экономике является курс, а другие монетарные показатели — в значительной степени «производные» (хотя они и прогнозировались). Эта модель используется и выражается в жесткой привязке к одной или нескольким валютам. В нашем случае это был «управляемый плавающий курс», и эта модель доказала свою эффективность.

 Другой подход предполагает таргетирование (поддержание целевого уровня) инфляции с использованием для этого монетарных инструментов и показателей (объемов денежной базы и массы). При этом монетарные агрегаты уже становятся целевыми и, соответственно, переменным показателем, которым центробанк не управляет целенаправленно, становится курс.

Модели, предполагающие целевое управление валютным курсом, используются в переходных экономиках. Плавающий, свободный курс возможен только в странах с развитой рыночной экономикой и достаточной финансовой инфраструктурой. И это неслучайно, поскольку в этих странах стабильность курса поддерживается мощным и хорошо структурированным финансовым рынком, участники которого оперативно реагируют на курсовые колебания движением капитала, и таким образом осуществляется «саморегулирование» курса. Участие центробанка в этой модели курсообразования минимально.

 Финансовые (в особенности, фондовые) рынки в странах с переходной экономикой практически не имеют развитой инфраструктуры, но у них есть ограничения по движению капитала и приобретению валюты. В этих условиях финансовый рынок не может «саморегулятивно» удерживать курс от резких колебаний, и функцию маркет-мейкера на валютном рынке выполняет центробанк.

— Переход к использованию монетарных инструментов в целях ограничения уровня инфляции (что рекомендуют представители МВФ) предполагает политику плавающего курса, как в развитых странах?

 

— Большинство экспертов, работающих в международных финансовых организациях, являются приверженцами одной школы. Как правило, это представители более развитых стран, и их видение «модели экономики» базируется на рыночных экономиках западных стран. Они говорят: «Делайте как у нас, ведь у нас оно хорошо работает». Но на вопросы, когда уже можно переходить к «развитой модели» и что является критерием возможности перехода от жесткой модели курсовой политики к более «мягкой», они не отвечают.

 В рекомендациях международных экспертов не определяются количественные и качественные критерии, которые могут быть предпосылкой для такого перехода. Я бы назвал это экономическим «догматизмом». Впрочем, нужно сказать, что такой подход демонстрируют не все. Специалисты Немецкой консультативной группы положительно оценивают действия Национального банка на протяжении последних лет.

 — То есть никаких качественных критериев для «момента перехода» не существует?

 — Это чисто схоластический подход: четыре года вы поработали по вашей модели — и хватит. Почему четыре, а не четырнадцать? И почему нужно отказываться от эффективной модели?

 Нужно говорить и о том, каковы причины происходящего сегодня в экономике. Замедление экономического роста и усиление инфляции началось осенью 2004 года в связи с увеличением социальных выплат и наличием политических рисков, связанных с выборами. Плюс «социальный» бюджет этого года, изменение налоговой и таможенной политики, внешние шоки (рост цен на энергоносители).

В этой ситуации в качестве антиинфляционных мер были использованы ужесточение монетарной политики и ревальвация курса. И затем уже начались дискуссии о необходимости перехода к системе плавающего курса (хотя в данный момент это означает, в первую очередь, дальнейшую ревальвацию и разбалансирование валютного рынка). Я остаюсь противником такого подхода. В стране с ярко выраженной экспортной структурой экономики, в условиях снижения номинального ВВП и сужения базы налогообложения отказ от жесткого контроля курсообразования ни к чему хорошему не приведет. Более того, ревальвация гривни может сама по себе явиться стимулом для инфляции. Люди будут отказываться от стремительно дешевеющего товара — СКВ — и будут «уходить» в недвижимость, в товары длительного пользования...

— Следует ли понимать так, что сегодня в Украине доминирует принцип, по которому курс будет использоваться не как базовый фактор, стимулирующий рост экономики на фундаментальном уровне, а как исключительно краткосрочный инструмент, при помощи которого правительство будет пытаться «задавить» инфляцию?

 — Вы, в принципе, ответили на свой вопрос. Курс — инструмент макроэкономический, который обычно служит долгосрочной стратегии. Попытки использовать его для дефляционных целей таят в себе риск потери многих показателей в долгосрочной перспективе. Существует аксиома: укрепление национальной валюты охлаждает внутреннюю экономику и усиливает давление импорта.

— Хорошо. Но если курс не трогать — что тогда делать с избыточным предложением доллара на рынке?

 

— Избыточного предложения доллара не бывает. Китай с таким «избыточным» предложением доллара вполне успешно развивается на протяжении десятилетий.

 

— А что Китай делает с долларом?

 

— Покупает. Эмитирует национальную валюту. И это не приводит к инфляции. На протяжении всех этих лет в Китае наблюдалась инфляция 2... 5... 3... 9%. А в Гонконге — 2-3% инфляции, при таком же мощном притоке инвалюты.

 

Экономике Украины поставили диагноз: причиной инфляции является рост денежных агрегатов. Всем рассказывал и вам говорю: к сожалению, это укоренившееся ошибочное мнение, в соответствии с которым любой рост денежных агрегатов — источник инфляции. На протяжении четырех последних лет рост денежных агрегатов в Украине составлял до 45%, и это не приводило к инфляции (большая часть гривни в этот период была выпущена в экономику через интервенции НБУ на валютном рынке.— Ред.). Только с сентября прошлого года цены «рванули», и годовая инфляция достигла 12%.

 

Наш четырехлетний опыт свидетельствует, что, поддерживая стабильный курс, можно интенсивно увеличивать денежное предложение в экономике, стимулируя рост ВВП, и при этом не продуцируя инфляцию. Отказавшись от стабильного управляемого курса, мы теряем «ценовой якорь» и ломаем механизм, обеспечивавший на протяжении нескольких последних лет экономический рост.

 

— Но разве деньги пахнут? Какая разница, через какой канал они попадут в карман покупателя колбасы?

 

— Это «базовая догма» монетаристов — что деньги не пахнут, и не имеет значения, как они попадают в экономику. Неверность этой посылки доказывает даже наш опыт четырех последних лет.

 

Один из известных в Украине экономистов, профессор Виктор Найденов приводил пример: эмиссия — как вода. Вода, текущая в реке, никакой пользы не приносит, но если реку перекрыть плотиной и поставить мельницу — та же вода будет молоть муку. Деньги — как вода: эмитируй их в экономику через производство — они произведут товар; выдай их «напрямую» в карман покупателя — они непосредственно увеличат спрос и станут стимулом для инфляции.

 

— Последнее. Верно ли мы поняли — модель целевого курса в условиях переходной экономики предполагает интенсивный рост предложения денег, быстрый рост экономики и уровня занятости населения при том, что инфляцию можно удерживать на уровне не более 8-10% в год. Об угрозе «перегрева экономики» при этом не может быть и речи, учитывая, что значительная часть трудоспособного населения лишена эффективных рабочих мест. Модель таргетирования инфляции перекрывает «денежный кислород» для экономики и, соответственно, ведет к охлаждению развитой экономики и стагнации развивающейся...

 

— Еще одна важная вещь — люди поверили в стабильную национальную валюту, это очень важное достижение. В условиях переходной экономики людям нужен «ценовой якорь», и его нельзя терять.

 

 

 

от редакции

 

Наличие отсутствия

 

Присутствие «курсового вопроса» в Украине связано с нежеланием власти ставить и реализовывать фундаментальные «цели развития»

 

 

Собственно, дело вовсе не в персоне «главного валютчика страны». Дефицита профессиональных банкиров в Украине нет, но любой из них, придя в Национальный банк, просто не сможет в рамках полномочий НБУ выполнить «конституционную обязанность» — обеспечить ценовую и курсовую стабильность гривни. Прежде всего потому, что одновременно и курс, и инфляция не могут служить целевым ориентиром для центробанка, поскольку «целевое управление» первым и вторым показателем предполагает совершенно различные модели валютно-монетарной политики. Кроме того и та, и другая задачи решаются только в рамках общей макроэкономической политики государства. И вот тут возникает проблема, поскольку в государстве «Украина» отсутствует экономическая и макроэкономическая политика как система и долгосрочная стратегия.

 

Именно поэтому украинский центральный банк не может самостоятельно (независимо от правительства) проводить эффективную курсовую и монетарную политику. И именно поэтому так много зависит от личности конкретного чиновника, принимающего те или иные макроэкономические решения в Национальном банке и в правительстве.

 

Постоянное присутствие в Украине «курсового вопроса» связано с тем, что украинская власть реально не ставит перед собой и не реализует фундаментальных экономических «целей развития». Миссию выработки макроэкономических приоритетов (и заодно — стратегии и тактики) уже давно взвалили на себя эксперты Международного валютного фонда, причем экономические успехи Украины в ряде случаев объясняются не столько выполнением, сколько — игнорированием рекомендаций МВФ. Сами же украинские министры обычно понимают, что необходимо строить «длинную» стратегию. Но слишком часто, когда приходится выбирать между фундаментальными долгосрочными (непопулярными) и сиюминутными конъюнктурными («электорально-политическими») целями, побеждают «коньюнктурщики»: политики-«временщики», бюджетные «реципиенты» и отраслевые лоббисты.

 

В качестве «длинных» фундаментальных экономических целей стандартного развитого европейского государства фигурируют: экономический рост, уровень занятости, уровень доходов и накоплений граждан, объемы внутренних и внешних инвестиций, поддержка высокотехнологических производств, формирование рыночной инфраструктуры и обеспечение саморегуляции рынков, поддержка конкурентоспособности национального товаропроизводителя на мировых рынках и т.д. Обо всем этом украинские министры помнят и красиво говорят (но почти ничего не предпринимают). Зато много и страстно говорится и делается в процессе формирования и выполнения (точнее, распределения) государственного бюджета страны — как будто госбюджетом начинаются и заканчиваются функции президентов и премьеров.

 

Более того, сегодня мы являемся свидетелями тому, как в угоду «коротким» политическим целям (удержание годовой инфляции во что бы то ни стало ниже 10%) правительство принимает решения, ведущие к ухудшению «базовой» структуры экономики. В частности, ущемление интересов экспортеров уже привело к отрицательному сальдо торгового баланса (начиная с мая текущего года). По данным Госкомстата, объемы экспорта товаров в первом полугодии 2005 г. составили $16935,1 млн. (109,2% к аналогичному периоду 2004 г.), объемы импорта — $16553,8 млн. (126%). Профицит баланса внешней торговли товарами за первое полугодие 2005 г. — $381,3 млн. (всего 2,3%), тогда как за период январь-апрель 2005 г. он составил $799 млн. (7,5%), а в первом полугодии 2004 г. этот профицит составлял $2,4 млрд. (18,4%).

 

Проблема номер два — отсутствие координации в системе государственного управления экономикой. В идеале, вся деятельность Минэкономики, Минфина, Минпромполитики, Минтопэнерго, Минтранса, Национального банка, ГНАУ, АМК, Гостаможслужбы и прочих многочисленных министерств и ведомств должна быть скоординирована и подчинена одной цели — стимулированию экономического развития. Без этого злополучный «курсовой вопрос» будет в Украине существовать еще очень долго.

 

Если для бурного роста экономики нужна финансовая стабильность (ценовая и курсовая), а для этого нужен мощный фондовый рынок — значит, пока Нацбанк удерживает курс в режиме «жесткой привязки», соответствующие министерства и ведомства должны обеспечить условия для формирования фондового рынка. То есть разработать и «протолкнуть» через парламент законы, гарантирующие права миноритарных акционеров, повышающие инвестиционную привлекательность Украины для внешних инвесторов и стимулирующие внутренние инвестиции. Кто-то параллельно должен создавать условия для бурного роста среднего и мелкого бизнеса, стимулировать наукоемкие и высокотехнологичные производства, энергосбережение и повышение производительности труда. И буквально все министры должны начинать свой рабочий день заботой об увеличении количества эффективных рабочих мест и повышении уровня занятости в стране.

 

Если правительство рассчитывает привлечь $5 млрд. из Японии или США в качестве стратегических инвестиций в украинские предприятия — то премьер или какой-нибудь министр должен, наверное, подумать: а кто будет выкупать это «долларовое» предложение на валютном рынке Украины? И зачем «зазывать» инвесторов, не зная, что делать с их валютой?

А еще кто-то из министров мог бы прикинуть: ведь объемное «инвестиционное» предложение долларов все равно придется выкупать за счет гривневой эмиссии НБУ. Следовательно, какая разница, за чей счет строить новый мост через Днепр или создавать новый самолет: за счет внешнего инвестора (НБУ покупает $1 млрд., добавляем 5 млрд. грн. в денежную систему), или — за счет простой кредитной эмиссии Нацбанка (просто плюс те же 5 млрд. грн.).

 

И министры, и банкиры должны, наверное, понимать, что денежная масса в стране — мультивалютная, и при резком падении доллара (ниже 5 грн./$1) и предприятия, и население могут просто-напросто перевести свои активы в гривню — произойдет вовсе не искомое снижение давления денег на потребительском рынке, а наоборот...

 

Наконец, последний вопрос, который хотелось бы адресовать и Президенту, и премьеру, и главе НБУ: неужели вас, уважаемые, не беспокоит статистика ВВП, ВЭД, ж/д транспорта? Примите во внимание рост задолженности по заработной плате (особенно в Донецкой и Луганской областях). Есть опасность «перегрева», в частности ипотечного рынка; не очень привлекательно выглядит ситуация во многих отраслях АПК и ТЭК... Может, не будем «усугублять» еще и курсовыми проблемами?

 

Автор: Игорь НЕЕЛОВ

 

Опубликовано на сайте: 2005-08-25

2023-09-16:
Контроль над искусственным интеллектом как видом вооружения. Часть первая: технологии и проблемы

Меган Ламберт — бывший младший научный сотрудник программы "Технологии и национальная безопасность" в Центре новой американской безопасности.

Пол Шарре — вице-президент и директор по исследованиям Центра за новую американскую безопасность, автор книги Four Battlegrounds: Power in the Age of Artificial Intelligence.

Статья адаптирована из отчета Центра новой американской безопасности "Искусственный интеллект и контроль над вооружениями"
2020-02-29:
Вопросы, которые задают при вступлении в Оксфорд

Вступительный экзамен в магистерский Колледж Всех Душ (All Souls College) в Оксфорде считается самым сложным в мире. И это несмотря на то, что там нет ни формул, ни задач, ни конкретных научных вопросов. По статистике, только один из 20 оксфордских бакалавров способен его пройти.
2006-12-28:
Материалы Форума Алушта-2006
полное собрание материалов XI  международной научно-практической конференции «Проблемы и перспективы  инновационного развития экономики» (Алушта 2006)
2005-09-28: