UA
RU
EN
Финансовый кризис, разразившийся в США и охвативший весь мир, требует от мирового сообщества адекватных действий. Но для этого надо понять, каковы подлинные причины, породившие кризис, насколько он глубок и сколько продолжится.
Николай Кондратьев как зеркало мирового кризиса
Более 80 лет тому назад выдающийся русский экономист Николай Кондратьев выдвинул идею существования больших экономических циклов продолжительностью в 48—55 лет, в течение которых происходит смена «запаса основных материальных благ». В результате мировые производительные силы переходят на новый, более высокий уровень своего развития. Еще один наш соотечественник, Сергей Глазьев, назвал это сменой «технологических укладов» и очертил все пять технологических укладов, которые мировая экономика прошла за последние 200 лет.
Описанный Кондратьевым механизм функционирования этих циклов, получивших в экономической науке название кондратьевских циклов (к-циклов), включает две волны: повышательную и понижательную. В основе циклов, их внутреннего самодвижения и развития, перехода с одной волны к другой лежит механизм аккумуляции, накопления, концентрации, распыления и обесценивания капитала как ключевой фактор развития капиталистической экономики.
По утверждению Кондратьева, эта цикличность является неотъемлемой чертой капиталистического способа производства. «Каждая последующая фаза цикла есть следствие кумулятивно накапливающихся условий в течение предыдущего времени, и каждый новый цикл при сохранении принципов капиталистической организации хозяйства столь же закономерно следует за другим, как одна фаза одного и того же цикла за другой. Но при этом необходимо помнить, что каждый новый цикл протекает в новых конкретно-исторических условиях, на новом уровне развития производительных сил и потому вовсе не является простым повторением предыдущего цикла». Именно эту мысль Николая Кондратьева никак не усвоят либеральные экономисты всего мира, так как для них мировая экономика развивается не циклично, а линейно.
Сам Кондратьев смог исследовать только два с половиной цикла, прервав свое исследование на повышательной волне третьего, завершившейся в 1914—1920 годах. Со своим докладом он выступил в начале понижательной волны (в 1926 году), когда еще просто невозможно было определить ее границы и последствия.
В 1930 году Николай Кондратьев был посажен за «антисоветскую деятельность», а в 1938 году расстрелян — правоверные марксисты, предрекавшие крах капитализма со дня на день, не могли смириться с утверждениями о неизбежности дальнейшего развития капитализма и возможности его самосовершенствования. Почти на 60 лет исследования Кондратьева в СССР оказались под запретом. Только в 1984 году советский экономист с мировым именем, много лет проработавший в центрах прогнозирования ООН, друг и соавтор Джона Гэлбрейта, Сергей Меньшиков реабилитировал его в своей статье в журнале «Коммунист». В 1989 году Меньшиков вместе со своей супругой издал книгу под названием «Длинные волны в экономике: когда общество меняет кожу», посвященную теории Н.Д. Кондратьева.
В среде западных экономистов исследования Кондратьева были широко известны. Однако интерес к теории больших кондратьевских циклов у западных экономистов пробуждался исключительно в период понижательных волн, когда шла череда глубочайших кризисов (в 1920—1930 годах и в 1970—1980 годах). А во время повышательных волн, когда мировая экономика развивается поступательно и кризисы в полном соответствии с теорией Кондратьева не очень глубоки и кратковременны, интерес к его теории падал. Учитывая, что мировая экономика вновь вступила в понижательную волну теперь уже пятого к-цикла, в ближайшие годы нужно ожидать нового всплеска интереса к теории Кондратьева.
Что же касается либеральных монетаристов, господствовавших в мировой экономической науке в течение последних 25 лет, то их надежды на кратковременность кризисных явлений говорят, скорее, о пробелах в образовании. Все либеральные методы борьбы с кризисными явлениями оказываются действенными только на повышательной волне больших к-циклов, в фазах оживления и подъема. На понижательной же волне этих циклов, в периоды спада и депрессии, они действуют строго в противоположном направлении.
Герхард Менш, изучавший эти процессы более 30 лет тому назад, в период предыдущей понижательной волны (1970-е), отмечал любопытную закономерность: монетарная и кредитная политика в условиях общего ухудшения экономической конъюнктуры не может помочь в разрешении ситуации, поскольку рестрикционная кредитная политика неизбежно ведет к еще большему росту цен, а либеральная — к спекуляциям. Поэтому не случайно жесткая рестрикционная кредитная политика, проводимая ЦБ Европы, сегодня ведет к росту инфляции, хотя еще 5 лет назад она ее подавляла. Еще недавно инфляция в Европе была порядка 2%, а сейчас выросла уже до 4%, несмотря на высокий уровень ставки рефинансирования, установленный ЦБ Европы. А либеральная политика, проводимая до последнего времени в США, ведет к усилению спекуляции на фондовых рынках и к росту фиктивного капитала, стимулируя спекулятивный рост цен на недвижимость, золото, нефть и продовольствие, как на наиболее ликвидные товары. И этот рост цен абсолютно не зависит от объемов производства этих товаров и обеспечения ими платежеспособного спроса в мировой экономике.
Поэтому что бы ни пытались сделать руководитель ЦБ Европы Жан-Клод Трише и руководитель ФРС США Бен Бернанке, их усилия обречены. Мировая экономика должна пройти процесс «перезагрузки» и избавиться от перенакопленного капитала путем его массового обесценения в результате неизбежной длительной и глубокой депрессии. Обесценение денежного капитала произойдет благодаря неоднократным крахам фондовых и финансовых рынков, а также третьего дефолта доллара, как это уже происходило в 1930-х и в 1970-х. Так что мировую экономику ожидает целая череда затяжных кризисов, которая завершится никак не ранее 2020 года. И нынешний мировой финансовый кризис — это только первый звонок, извещающий всех нас о том, что главное действие еще впереди: оно начнется примерно в 2012—2015 годах, когда мировая экономика достигнет нижней точки понижательной волны пятого к-цикла.
Механизм больших кондратьевских циклов
После второго дефолта доллара в 1971 году и нефтяного кризиса 1973—1975 годов мировая экономика вошла в состояние глубокой депрессии, получившей название стагфляция. Тогда остановились тысячи предприятий, росла безработица, разорялись десятки тысяч мелких и средних предпринимателей, постоянно увеличивались бюджетные дефициты наиболее развитых стран, росли цены на нефть, золото, землю и продукты питания. Существенное снижение спроса на мировых рынках и рост издержек привели к падению средней нормы прибыли и массовому обесценению как производственного, так и финансового капитала. Но в то же самое время депрессия сыграла роль «спускового крючка» (по выражению Менша) для формирования «кластера новых базисных инноваций», основу которых составили микроэлектроника, компьютерная техника, Интернет и мобильная связь.
Процесс обесценения капитала на понижательной волне четвертого к-цикла привел к аккумуляции, накоплению и концентрации капитала в руках сформировавшихся к тому времени ТНК, которые стали искать возможности преодоления кризисных явлений понижательной волны в переводе производственных мощностей в развивающиеся страны и вложении аккумулированных капиталов в новые базисные технологии. Перевод старых производств в развивающиеся страны давал ТНК огромную экономию производственных издержек, так как в этих странах была крайне дешевая рабочая сила, низкие налоги и отсутствовали затраты на поддержание экологии, что резко повышало получаемую ТНК прибыль. Вложения же в новые, только зарождавшиеся базисные технологии, такие как микроэлектроника, компьютерная техника, интернет-технологии, мобильная связь и т.д., позволяли получать значительную инновационную ренту. Все это и создало необходимые условия для преодоления нижней точки понижательной волны и к середине 1980-х началось оживление мировой экономики. Это оживление ускорил начавшийся на основе уже сформировавшегося «кластера базисных инноваций» «шторм дополняющих и улучшающих инноваций» (Йозеф Шумпетер). Этот «шторм» и обеспечил длительный подъем мировой экономики в 1990-х, когда осуществлялась диффузия новых инноваций пятого технологического уклада во все сферы производства и услуг.
Кроме того, ТНК стали тесны рамки национальных экономик, построенные на основе кейнсианской доктрины жесткого государственного регулирования, и господствующей идеологией стала неолиберальная доктрина полного невмешательства государства в дела бизнеса. Именно эти силы на рубеже 1980-х привели к власти в Великобритании и США Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. Для быстрейшего преодоления кризисных явлений понижательной волны потребовалось снять все ограничения свободного перемещения капитала по всему миру. И с начала 1980-х начала свое победное шествие по миру неолиберальная революция, осуществившая в интересах ТНК глобализацию мировой экономики на базе сформировавшегося пятого технологического уклада, основанного на микроэлектронике, компьютерной технике, развитии Интернета и мобильной связи.
20 с лишним лет ТНК под знаменем глобальной идеологии неолиберализма вели вперед мировую экономику по повышательной волне пятого к-цикла. Затяжной подъем мировой экономики продолжался вплоть до начала нового тысячелетия, когда потенциал экономического развития пятого технологического уклада исчерпал себя. Производственный капитал вновь стал демонстрировать тенденцию к превышению мощностей над реальным производством в новых отраслях, связанных с интернет-технологиями, компьютерной техникой и мобильной связью, о чем свидетельствовал экономический кризис 2001 года. Это, в свою очередь, привело к росту издержек и падению средней прибыли. И капитал потек туда, где он мог без больших усилий получать высокую прибыль, то есть в спекулятивные операции на фондовом, сырьевом и ипотечном рынках.
Неолиберальная революция, происходившая в рамках повышательной волны пятого к-цикла, не только позволила раздвинуть границы национальных государств, но и создать новую мировую финансовую систему, которая обеспечила ТНК приток капитала со всего мира и концентрацию его в своих финансовых центрах (в Нью-Йорке и Лондоне). Для этого в 1987 году во главе ФРС США был поставлен Алан Гринспен, который совершил «новую финансовую революцию», создав институт деривативов, страховавший от возможного лопания финансовых пузырей. Логика Гринспена была предельно проста: пузырь вышибался пузырем. Если раздулся нефтяной пузырь, то финансовые ресурсы с помощью деривативов можно было перекачать в пузырь интернет-экономики, а если готов был лопнуть пузырь интернет-экономики, то финансовые ресурсы перекачивались в недвижимость, раскручивая ипотеку.
С середины 1990-х деривативы незаметно и прочно вошли в жизнь каждого американца. Банки выдавали людям кредиты низкой степени надежности, стимулируя таким образом расширение спроса. Затем брали эти кредиты и спрессовывали их в большие массивы, после чего выпускали новые облигации — производные от тех, первых кредитов (потому они и назывались деривативами). Эти облигации потом опять разрезались и упаковывались заново. Создавались деривативы третьего, четвертого, пятого уровня и так далее. Так из нескольких кредитов различной степени рискованности — от рискованных до обычных, система создавала целое облако — сотни тысяч новых бумаг. Считалось, что риск как бы размазывается по ним. Брались десять тысяч плохих кредитов, перемешивались с сотней тысяч надежных, и на этом основании выпускалась облигация, которая отправлялась гулять по миру.
Под идеи Алана Гринспена известные американские экономисты вроде Роберта Мертона, Майрона Скоулза, Гарри Марковица или Мертона Миллера подвели теоретическую базу. И даже получили Нобелевские премии за это, очень убедительно доказывая, что использующиеся при создании деривативов компьютерные математические модели могут распылять риск бесконечно и безопасно. И когда перенакопленный и рассеянный среди миллионов собственников капитал в начале нового тысячелетия перестал давать достаточно высокую среднюю прибыль от вложений в реальную экономику, его перенаправили в экономику виртуальную, т.е. в деривативы. А так как пятый технологический уклад в начале тысячелетия исчерпал свой потенциал, и IT-технологии перестали обеспечивать высокий доход, в американской экономике начался бум ипотеки. Причем ипотеку давали даже людям, живущим на социальное пособие, так как благодаря росту цен на жилье получатели кредита через год-другой могли продать свои новые дома, рассчитаться с долгом и получить при этом еще и хороший доход. И все свято верили, что так будет вечно и что с помощью деривативов удастся уйти от неизбежных рисков.
Но тут сказка кончилась. Повышательная волна завершилась, произошло насыщение рынка недвижимости, цены на нее перестали расти и даже начали падать. Плохие кредиты перестали погашаться, что привело сначала к ипотечному кризису, массовому невозврату ипотечных кредитов, кризису ликвидности, а затем и к мировому финансовому кризису. Следствием этого стало фактическое банкротство крупнейших в США ипотечных агентств «Фанни Мэй» и «Фредди Мак», за которыми проследовали три крупнейших банка с Уолл-стрит, несколько крупных европейских и азиатских банков, принимавшие активнейшее участие в спекуляциях с деривативами. Снежный ком финансовых проблем прокатился по всей мировой финансовой системе.
И это произошло не случайно, так как Алан Гринспен в полном соответствии с неолиберальной идеологией добился в 1999 году отмены Конгрессом закона, устанавливающего правила надзора за финансовыми рынками и запрещавшего банкам заниматься игрой на бирже. Этот закон был принят в 1934 году, когда деривативов еще не было, но были такие спекуляции на биржах, которые привели американскую экономику к Великой депрессии и к массовому банкротству тысяч банков. Нынешний мировой финансовый кризис во многом стал результатом отмены этого закона.
Что нам грядущее готовит?
Это только начало. Дальше американскую экономику ждет длительный спад, который неизбежно перерастет в крушение американской финансовой системы, являющейся становым хребтом всей нынешней мировой финансовой системы.
Америка уже давно живет в кредит: производя 20% мирового ВВП, она потребляет 40% производимого в мире. Поэтому общая кредиторская задолженность США превышает $53 трлн, что в четыре раза больше годового ВВП США. Финансовый кризис и снижение возможностей для кредитования американского рынка неизбежно приведет к падению массового спроса и сокращению потребления в США. Все это, в свою очередь, вызовет сокращение производства и уменьшение мирового энергопотребления, а следовательно, сокращение спроса на главный энергоноситель — нефть. Что приведет к обвальному падению мировых цен на нефть, если, конечно, страны—экспортеры нефти (в том числе и Россия) не объединятся и не начнут одновременное резкое снижение объемов торговли нефтью, чтобы удержать цены на нее на приемлемом для себя уровне. А вот цены на золото начнут расти еще быстрее, так как только золото останется мерой стоимости всех остальных товаров и тем единственным товаром, который сможет обеспечить сохранность капиталов в период кризисов и дефолтов.
С другой стороны, падение спроса в США в результате финансового кризиса неизбежно приведет к существенному снижению производства в Европе, Китае, Японии, Индии и других азиатских странах, которые во время повышательной волны пятого к-цикла превратились в мировую фабрику по производству потребительских товаров и IT-технологий для США и других стран мира. Это приведет к резкому сужению мирового рынка, росту протекционизма и усилению торговых противоречий между США, ЕС, Китаем, Японией, Индией, Россией, исламскими странами и странами Латинской Америки, что, в свою очередь, приведет к разрушению ВТО.
Обострение торговых войн усилит интеграционные процессы внутри основных региональных группировок, формируя емкие региональные рынки, стремящиеся к построению самодостаточных замкнутых экономических структур. Понижательная волна пятого к-цикла неизбежно приведет к формированию после 2015 года нескольких крупных региональных экономических группировок, ориентированных в основном на свои внутрирегиональные рынки. Одни из этих региональных группировок будут формироваться под эгидой крупных системообразующих стран, таких как Китай, Россия, ЮАР, возможно, Индия. Страны Латинской Америки и исламского мира, скорее всего, будут объединяться по подобию единой Европы, где будет несколько региональных лидеров. Все эти региональные рынки будут развиваться на основе очень жесткого межгосударственного внутрирегионального регулирования, а экономической идеологией этой реорганизации станет какая-то новая форма кейнсианства.
Но прежде чем все это случится, нас ожидает третий по счету дефолт американского доллара (первые два были в 1933-м и в 1971 году), который поставит жирную точку в почти 70-летнем господстве доллара как единственной мировой резервной валюты. Третий дефолт доллара до основания разрушит существующую ныне мировую финансовую систему, созданную Аланом Гринспеном и основанную на надувании финансовых пузырей. Мировая экономика больше не сможет терпеть такого положения дел, когда вся мировая финансовая система находится в полной зависимости от эгоистичной финансовой политики одного государства. И кредиторам США (Китаю, Японии, России и т.д.) неизбежно придется заниматься санацией американской экономики, после того как доллар (а следовательно, и их валютные резервы) обесценится в разы. Новым лидерам мировой экономики придется вырабатывать новые правила мирового экономического порядка и создавать новые глобальные экономические институты.
К 2020 году региональная интеграция, пример которой показала единая Европа, будет осуществляться повсеместно, дабы защититься от последствий краха американской финансовой системы. И в каждом региональном объединении будет своя региональная резервная валюта. Возможно, что при этом будет осуществлен возврат к золотому стандарту, но только для этих региональных резервных валют, дабы повысить уровень их надежности. На базе этих региональных объединений и будет формироваться новая система глобальных институтов и структур, которые заменят ныне существующие ВТО, МВФ и Всемирный банк. В политическом плане эта реорганизация подведет необходимую экономическую базу под многополярную организацию мирового сообщества, устойчивость которого будет на порядок выше, чем была устойчивость двуполярного мира второй половины XХ века и тем более однополярного мира, существующего в наше время.
Если Россия будет и дальше идти в фарватере американской финансовой политики, надеясь на авось — на то, что совместно с американцами мы как-нибудь, с божьей помощью выберемся из этого кризиса, то ее участь печальна: наша финансовая система будет похоронена под обломками американской. Наш Минфин и Банк России финансируют дефицит бюджета США, а не свои, российские, банки и корпорации. Государственные резервы РФ, хранящиеся в западных ценных бумагах, на 1 января 2008 года составили $476,4 млрд, в то время как внешний долг РФ почти сравнялся с госрезервами, увеличившись до $459,6 млрд, т.к. наши банки и корпорации при полном отсутствии внутрироссийского механизма рефинансирования вынуждены были брать кредиты на Западе. Другими словами, и российское государство, и российские банки и корпорации в настоящее время являются заложниками устойчивости американской финансовой системы, о неизбежности крушения которой уже говорилось выше.
План Полсона и другие попытки спасти мировую финансовую систему в ее нынешнем виде лишь на какое-то время могут отсрочить неизбежное, ослабив на год-другой давление на мировые финансы ценой высокой инфляции. Но после этого все повторится на еще более высоком уровне потерь и обвалов, поскольку корень проблем не в финансовом секторе самом по себе, а в циклическом характере и общих закономерностях развития капиталистической экономики. И чем больше западные государства будут вливать в мировую финансовую систему ликвидность сейчас, тем глубже и продолжительнее будет ее падение потом. Тем более что тот же план Полсона предполагает спасать американскую банковскую систему за счет увеличения бюджетного дефицита США, который и так подбирается к 80% от ВВП.
Россия при желании могла бы перехватить цивилизационную инициативу и выступить главным архитектором «мира после доллара», и, поведя за собой страны мира, заинтересованные в новом устройстве мирового экономического порядка (включая Европу, Японию, Китай, Индию, Бразилию, Южную Корею и другие), начать необходимые организационные преобразования. Китай еще не созрел для подобных демаршей, поскольку, имея огромный экономический потенциал, он слишком зависим от американского рынка. Кроме того, у Китая нет опыта мировой державы, равной США (у России как преемницы СССР, противостоявшему США после Второй мировой войны, он есть). В любом случае Китай пока не готов тягаться с Америкой. Единая же Европа вовсе не едина в своей экономической политике, так как существенную роль в ней играют прямые вассалы США. Другие же страны ни по своему экономическому потенциалу, ни по военному, ни по политическому весу не в состоянии противостоять американскому давлению.
Более того, когда примерно в 2012—2015 годах рухнет американская экономика, именно российский рынок может стать самым притягательным местом для инвестиций стремительно обесценивающихся капиталов со всего мира и применения самых передовых технологий, формирующегося «кластера базисных технологий» шестого к-цикла. Кроме того, Россия обязательно должна войти в ОПЕК, стать инициатором создания газовой ОПЕК, а также продовольственной ОПЕК, призванных организовать противодействие безудержной спекуляции на сырьевых и фондовых рынках фиктивного капитала.
Кстати, во время понижательной волны третьего к-цикла СССР смог максимально эффективно воспользоваться Великой депрессией и осуществить полную модернизацию и индустриализацию своей экономики (с какими издержками, это другой вопрос), которая позволила победить в ВОВ, создать индустриальную основу для атомной промышленности, выиграть соревнование по освоению космоса и создать военный паритет с США. Но уже следующей понижательной волной,1970—1980-х, СССР, расслабившись на нефтедолларах, воспользоваться не сумел. В результате чего потерпел сокрушительное поражение в экономическом соревновании с мировым капитализмом.
Повторим: если Россия не сумеет воспользоваться кризисной ситуацией понижательной волны пятого к-цикла, будет и дальше продолжать поддерживать разваливающуюся американскую финансовую систему своими золотовалютными резервами и средствами Стабфонда, то ее участь печальна. Вкладывать золотовалютные резервы России нужно в базисные инновации нового, теперь уже шестого технологического уклада, в экономику знаний будущего, в инфраструктуру самой России, а также в обесценивающиеся западные корпорации, которые в ближайшее время можно будет скупать по дешевке.