Россия и Евросоюз: неоднозначные итоги уходящего 2010

Яковлев Петр Павлович – доктор экономических наук, руководитель Центра иберийских исследований Института Латинской Америки (ИЛА) РАН

Падение удельного веса в мировой экономике и политике – тенденция, характерная и для России, и для Евросоюза. В основе этого настораживающего явления лежат факторы внутреннего порядка, связанные с недостаточно эффективной экономикой, провалами в области науки и передовых технологий, высокими административными барьерами, социальными обязательствами государства. Переломить неблагоприятный тренд в одиночку ни России, ни Евросоюзу, скорее всего, не удастся. Императивом является выработка солидарной и ответственной повестки дня, на базе которой Москва и Брюссель смогут выстраивать новый тип международного сотрудничества.

2010 год займет особое место в отношениях между Россией и Евросоюзом, как и в более широком контексте взаимодействия нашей страны с Западом. Саммит Россия – ЕС в Ростове-на-Дону дал старт инициативе «Партнерство для модернизации». Лиссабонское заседание Совета Россия – НАТО обозначило реальную возможность преодолеть вязкое наследие холодной войны. Ратификация договора СНВ-3 стала конкретным воплощением российско-американской перезагрузки. Эти и другие весомые факты свидетельствуют о положительных сдвигах в европейской и мировой политике.

Вместе с тем многие политические, экономические и гуманитарные вопросы отношений России с Западом еще ждут своего положительного решения. Концепция «московской» политики Брюсселя характеризуется незавершенностью и размытостью. Накануне нового 2011 года императивом становится решительный отказ от устаревших стереотипов и фобий и выдвижение конструктивных нетривиальных идей, способных обрести материальную силу и придать новый импульс международному сотрудничеству. Локомотивом этого процесса может стать широкое взаимодействие Российской Федерации и Европейского союза, основанное на принципиально новых подходах и строго учитывающее законные интересы обеих сторон. Видимо, для этого необходимо согласовать и запустить взаимовыгодные мегапроекты исторического масштаба, способные ощутимо поднять уровень российско-европейского сотрудничества, и не на словах, а на деле перевести отношения Россия – Евросоюз в русло привилегированного стратегического взаимодействия.

Актуальность прорыва в этих отношениях стала совершенно очевидной в условиях мирового кризиса, который с особой силой обрушился как на Россию, так и на страны Евросоюза, подчеркнув их макроэкономическую и финансовую уязвимость и низкую конкурентоспособность перед лицом новых агрессивных глобальных игроков во главе с Китаем. Над Россией и Европой явственно нависла угроза потерять позиции на мировых рынках товаров и услуг и утратить лидирующую роль в системе международных связей. Этот вызов диктует необходимость несравненно более плотной интеграции российской и европейской экономик, выработки инструментов и механизмов эффективного взаимодействия с целью максимально полного использования имеющихся хозяйственных и научно-технических потенциалов.

Евросоюз после Лиссабонского договора

1 декабря 2009 г. в средневековом здании монастыря Святого Иеронима в португальской столице состоялась торжественная церемония вступления в силу Лиссабонского договора о реформе Европейского союза [1]. Гостеприимный хозяин мероприятия – премьер-министр Португалии Жозе Сократеш назвал это событие решительным шагом к созданию «более современной, более эффективной и более демократической Европы» [2].

Действительно, договор серьезно менял политический и институциональный облик Евросоюза, который теперь становился все более похож на конфедерацию европейских государств. Самое известное нововведение Лиссабонского договора – создание должности председателя Европейского совета (в средствах массовой информации его часто называют президентом ЕС) и высокого представителя Евросоюза по вопросам внешней политики и безопасности (аналог министра иностранных дел), которому передавались функции и полномочия двух брюссельских чиновников, ранее занимавшихся этими проблемами. Напомню, что на первый пост был избран бывший премьер-министр Бельгии Херман ван Ромпей, а на второй – британская баронесса Кэтрин Эштон, недолгое время являвшаяся еврокомиссаром по торговле. Оба руководителя приступили к своим новым обязанностям 1 января 2010 г. С этой даты и пошел отсчет времени обновленного Евросоюза.

Нужно заметить, что назначения на ключевые посты ЕС вызвали недоумение в международных кругах, поскольку ни Х. ван Ромпей, ни К. Эштон не пользовались широкой известностью и не обладали значительным опытом работы в высших эшелонах власти Евросоюза. Объяснить такое неожиданное решение можно тем, что ведущие страны-члены ЕС опасались с самого начала назначать союзными президентом и министром иностранных дел слишком сильных и влиятельных деятелей, способных потеснить лидеров национальных государств. Видимо, сработал «инстинкт политического самосохранения», и выбор был сделан в пользу сравнительно скромных и не харизматических фигур.

Тем не менее Лиссабонский договор юридически подвел черту под явно затянувшимся кризисом, спровоцированным провалом проекта европейской конституции на референдумах в Нидерландах, Франции и Ирландии, и расширил полномочия ряда общеевропейских структур, в частности, Европарламента, который получил право последнего слова в ключевом вопросе утверждения бюджета Евросоюза. Полноценным институтом ЕС стал Евросовет, включающий в себя, помимо председателя, глав государств или правительств стран-членов, и председателя Еврокомиссии.

Но главное в другом. Одобрив Лиссабонский договор, Евросоюз расширил и укрепил свою внешнеполитическую правосубъектность. Отныне ЕС будет располагать собственной внушительной дипломатической службой (по некоторым оценкам, порядка пяти тысяч чиновников) и сможет заключать международные договоры во всех сферах его компетенции. В том числе: определение и проведение общей внешней политики и политики безопасности; функционирование таможенного союза; координация монетарной политики государств, официальной валютой которых является евро, и т.д. Это – области исключительной компетенции ЕС. К сферам совместной компетенции договор относит функционирование внутреннего рынка; экономическую и социальную политику; сельское хозяйство и рыболовство; проблемы окружающей среды; защиту потребителей; транспорт и энергетику; пространство свободы, безопасности и правопорядка; общие проблемы здоровья населения; научные исследования и технологическое развитие; космическое пространство; развитие сотрудничества и оказание гуманитарной помощи. Евросоюз получил право определять модели координации экономической политики стран-членов еврозоны, причем Еврокомиссия может выступать с предупреждениями в адрес отдельных европейских государств в тех случаях, когда, по мнению Брюсселя, их хозяйственный курс не соответствует общим рамкам экономической политики ЕС.

В сфере обороны договор прописывает обязательную коллективную ответственность стран-членов Евросоюза. Если одно из государств стало жертвой агрессии, то другие страны обязаны оказать ему помощь и поддержку «всеми возможными способами».

Что касается государств-членов, то они сохраняют за собой право заключать любое международное соглашение при условии, что оно не противоречит договоренностям, достигнутым Евросоюзом, или не относится к исключительной компетенции Брюсселя.

Кроме того, в Лиссабонском договоре впервые оговаривалась возможность и прописывалась процедура выхода из состава Европейского союза. На мой взгляд, это право может рассматриваться в качестве нормы, расширяющей возможности отдельных стран-членов более эффективно отстаивать свои интересы как в рамках, так и вне рамок европейского объединения.

Резюмируя, замечу, что Лиссабонский договор стал важным шагом на тернистом пути создания своего рода «сверхгосударства», управляемого из единого центра (Брюсселя) и формирующего один из полюсов экономической и политической силы нынешнего и будущего мира. (Еврооптимисты считают, что рано или поздно во главе Объединенной Европы встанет президент, избранный путем всеобщего прямого голосования и облеченный максимальными полномочиями.) Этот многонациональный гигант, включающий три десятка государств с 500-миллионным населением, должен существенно повысить совокупный конкурентный потенциал членов Евросоюза в борьбе за международные рынки и лидирующую роль в глобальном регулировании. В этом смысле вступление в силу договора о реформе ЕС свидетельствует о начале нового этапа европейской интеграции, которая по своей глубине не имеет аналогов в современном мире.

В то же время правы те аналитики, которые в процессе постепенного отказа от самого понятия национального государственного суверенитета и создания принципиально нового европейского политического ландшафта усматривают многочисленные сложности и вызовы, не имеющие на сегодняшний день четких и ясных ответов [3]. Один из таких вызовов – координация конкретной внешнеполитической деятельности, параллельно осуществляемой внешнеполитическими ведомствами Евросоюза и отдельных государств-членов. Легко представить, что в повседневной дипломатической практике будут возникать неизбежные нестыковки и разногласия, отражающие имеющие место различия в интересах отдельных стран. Классический пример – отказ группы членов ЕС признать самопровозглашенную независимость Косово, пролоббированную Брюсселем.

Как бы то ни было, с принятием Лиссабонского договора для Российской Федерации дан старт переменам, способным внести определенные изменения в повестку дня нашего взаимодействия с Объединенной Европой. Обретение Евросоюзом полноценного юридического лица (международной правосубъектности) потребует и корректировки по линии дипломатических связей Москва – Брюссель.

«Испанская партия»: от дебюта к эндшпилю

Вступление в силу Лиссабонского договора по времени совпало с председательством Испании в Европейском союзе (первая половина 2010 г.). Сразу подчеркну, что действия правительства социалистов во главе ЕС подверглись критике и внутри страны, и за рубежом. Это и понятно. Первое полугодие 2010 г. стало временем суровых испытаний и трудных решений не только для Мадрида, но и для всех государств-членов Евросоюза. Конечно, и тяжелое экономическое положение самой Испании (в частности, тот факт, что страна стала «частью финансовой проблемы сообщества») отнюдь не помогало ее дипломатии добиваться своих целей в политических органах ЕС. Тем не менее стоит взглянуть на вещи непредвзято и по возможности объективно оценить итоги председательства Мадрида. Отмечу главные, на мой взгляд, результаты (как позитивные, так и негативные) испанского руководства.

В указанный период произошло становление новых институтов Евросоюза, и председатель правительства Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро сыграл немалую роль в том, что этот процесс прошел успешно, а вновь избранные политические лидеры ЕС (президент и министр иностранных дел) органично вписались в сложную бюрократическую систему Брюсселя.

С подачи Мадрида Европейский совет одобрил Стратегию 2020 г., заменившую собой Лиссабонскую стратегию 1990 г. (многие положения которой, к слову сказать, не были выполнены). Новый документ ориентирует ЕС на достижение значимых показателей в таких ключевых отраслях, как обеспечение высокой занятости, поощрение инноваций (по существу, планируется совершить подлинный инновационный рывок, подняв расходы на НИР до 3% ВВП), снижение на 20% вредных выбросов в атмосферу, развитие альтернативных источников энергии и энергосберегающих технологий, повышение образовательного уровня населения и сокращение количества бедных на 20 млн человек. 22 июня в Мадриде было достигнуто соглашение о формировании дипломатического корпуса ЕС, который приступил к работе 1 декабря 2010 г.

В то же время по односторонней инициативе Б. Обамы был отменен саммит США – Евросоюз. Это рассматривается в качестве главной дипломатической неудачи Х.Л. Родригеса Сапатеро, поскольку на какое-то время в подвешенном состоянии оказались новые ориентиры трансатлантического партнерства.

Не состоялась встреча в верхах в рамках Союза для Средиземноморья (СДС), которая планировалась на июнь месяц в Барселоне. Сложности возникли у Мадрида в связи с тем, что Париж, став в 2008 г. инициатором создания СДС, перехватил политическую инициативу по продвижению интересов Евросоюза в средиземноморском регионе [4].

Были предприняты шаги (удачные и неудачные) по дальнейшему расширению ЕС. Так, начались переговоры о вступлении в союз Исландии. Были сняты возражения Словении, блокировавшие присоединение к Евросоюзу Хорватии. Однако не удалось продвинуться вперед в вопросе о присоединении к ЕС Турции, за что активно выступает Мадрид, рассматривая Анкару в качестве своего важного и выгодного партнера.

Таким образом, результаты испанского председательства в Евросоюзе трудно свести к однозначной оценке. Но в одном Мадрид остался верен себе: он подтвердил заинтересованность в политическом и экономическом сближении Евросоюза с Россией.

Испанское руководство расценивает отношения с Москвой как приоритетное стратегическое партнерство, необходимое самой Испании и Евросоюзу в целом для адекватного ответа на существующие глобальные вызовы. Принимая Д.А. Медведева в Мадриде в марте 2009 г., Х.Л. Родригес Сапатеро подчеркнул: «Испания рассматривает Россию в качестве стратегического партнера на международной арене. Вклад Российской Федерации совершенно необходим для решения тех проблем, с которыми мы сталкиваемся: финансовый кризис, распространение оружия массового поражения, изменение климата, обеспечение мира и безопасности, формирование сбалансированного и многополярного мирового порядка» [5].

Мадрид явно не был удовлетворен состоянием отношений между ЕС и РФ, особенно осложнившихся в ходе и после вооруженного конфликта на Кавказе в августе 2008 г. Испания воспротивилась попыткам применить санкции Евросоюза против России и выступила в пользу диалога с Москвой – как по линии ЕС, так и от имени НАТО. В данной связи министр иностранных дел и сотрудничества Мигель Анхель Моратинос заявил: «Мы должны избегать возвращения к повестке дня времен холодной войны» [6]. Подтверждая этот подход и учитывая позицию российского руководства, испанское правительство не поддержало присоединение Украины и Грузии к Плану действий по членству в НАТО [7].

Готовясь к председательству в Евросоюзе, испанское внешнеполитическое ведомство провело интенсивные консультации с МИД РФ с целью определения приоритетных тем переговоров и сотрудничества. Высокопоставленный сотрудник этого ведомства Диего Лопес Гарридо заявил о намерении добиться «качественного скачка в российско-европейских отношениях». В середине января 2010 г. М.А. Моратинос побывал в Москве, где встретился с министром иностранных дел С.В. Лавровым. В результате состоявшихся консультаций была достигнута договоренность сконцентрироваться на следующих вопросах [8]:

- продвижение вперед в рамках четырех общих пространств между Россией и Евросоюзом;

- подготовка нового базового соглашения, регулирующего отношения РФ и ЕС;

- проведение переговоров о переходе к безвизовому режиму;

- интенсификация энергетического диалога;

- наполнение реальным содержанием идеи «Партнерства для модернизации»;

- создание инструментов для взаимодействия в области внешней безопасности, в том числе в отношении кризисного реагирования;

- продолжение диалога об инициативе президента Д.А. Медведева о заключении Договора о европейской безопасности.

Разумеется, это была своего рода «программа-максимум», и ни в Москве, ни в Мадриде не надеялись достичь всех поставленных целей. Но нужно отдать должное испанской дипломатии, которая приложила значительные усилия для прогресса взаимодействия между Россией и Евросоюзом. В ряде случаев позиция Мадрида натолкнулась на жесткое сопротивление со стороны Берлина и Парижа, которые, например, на неопределенный срок отсрочили введение безвизового режима. По другим вопросам удалось получить согласие ведущих государств ЕС. Так, Испания и Германия были в числе наиболее последовательных сторонников практической реализации концепции «Партнерство для модернизации». Именно их твердая позиция позволила на саммите Россия – Евросоюз 1 июня 2010 г. перевести эту идею в область практических действий. Как впоследствии отмечал Д.А. Медведев, «взятый на ростовском саммите Россия – ЕС курс партнерства для модернизации предлагает совместную разработку крупных проектов, включая технологическое перевооружение российской промышленности» [9].

В результате испанское председательство в ЕС если и не оправдало всех надежд (во многом завышенных), то, по крайней мере, зафиксировало «дорожную карту» развития сотрудничества между Россией и Евросоюзом и подтвердило взаимный настрой на углубление стратегического партнерства. Это был своего рода переходный период, в течение которого инициатива в формулировании повестки дня российско-европейских отношений стала перемещаться в сторону Брюсселя.

Прошедший 7 декабря уходящего года очередной саммит Россия – Евросоюз закрепил повышение роли высших органов ЕС (Европейского совета и Европейской комиссии) в отношениях с РФ [10]. Чтобы убедиться в этом, достаточно привести перечень вопросов, которые президент Д.А. Медведев обсудил с европейскими лидерами:

- международная экономическая ситуация и пути преодоления последствий глобального кризиса, в том числе – реформирование мировой финансовой системы;

- глобальная энергобезопасность и энергетическое сотрудничество между Россией и Евросоюзом;

- евроатлантическая безопасность;

- вступление России во Всемирную торговую организацию (был подписан меморандум о взаимопонимании по условиям присоединения РФ к ВТО);

- реализация совместной инициативы «Партнерство для модернизации» (рассмотрен рабочий план мероприятий и проектов по приоритетным направлениям);

- облегчение визового режима для краткосрочных поездок граждан России и Евросоюза (были намечены ориентиры для последующей комплексной совместной работы на этом направлении).

Таким образом, 2010 год с точки зрения отношений между Москвой и Брюсселем завершился на позитивной ноте. Но крайне актуальными остались нерешенные задачи, в том числе вопросы модернизации инструментов двусторонних связей.

Россия – Евросоюз – НАТО

Подавляющее большинство стран-членов ЕС одновременно входит в состав НАТО. Этот факт обусловливает необходимость – в русле общего процесса структурирования отношений России с Евросоюзом и Западом в целом – нормализации и развития контактов с Североатлантическим альянсом. Представляется также очевидным, что формирование (на основе тесного взаимодействия России и Евросоюза) зоны сотрудничества в Европе невозможно без окончательной демилитаризации европейской политики и ликвидации идеологических и психологических последствий многолетнего военно-политического раскола континента. Взаимопонимание России и НАТО является необходимым условием создания в Европе единого и неделимого пространства безопасности.

Состоявшееся в ноябре 2010 г. в Лиссабоне заседание Совета Россия – НАТО стало важной вехой в истории очень непростого взаимодействия двух бывших военно-политических противников. Как писала влиятельная испанская газета «Паис», в Лиссабоне «холодная война была похоронена» и царил «экстраординарный климат взаимопонимания» [11]. Встреча президента Д.А. Медведева с лидерами альянса продемонстрировала возможность окончательно преодолеть тяжелое наследие периода прямого вооруженного противостояния и на практике перейти к прагматическому партнерству в интересах обеих сторон [12].

Основой для оптимизма (хотя и осторожного) служит то обстоятельство, что сегодня у России и НАТО больше общих угроз, чем когда бы то ни было в прошлом. В том числе: продолжающаяся нестабильность в Афганистане; непрекращающееся расползание оружия массового уничтожения; сохранение (и периодическое возникновение новых) «горячих точек» и региональных конфликтов; вооруженные вылазки международных террористических организаций; наркотрафик и другие виды организованной преступности. Нельзя сказать, что интересы России и НАТО во всех случаях совпадают, но очень часто совместные действия могут снизить уровень существующих угроз, и это главное.

По мнению ряда российских экспертов, гипотетическое решение существующих военно-стратегических проблем «могло бы быть найдено на пути присоединения России и ряда государств к НАТО, наиболее влиятельному институту, претендующему на то, чтобы стать платформой системы коллективной безопасности в Европе» [13]. При всей экстравагантности подобной идеи и при отсутствии на сегодняшний день политических возможностей ее реализации следует признать императивную целесообразность дальнейшего сближения России и НАТО на основе, например, подготовки и подписания нового Договора о коллективной европейской безопасности. Такой договор, концепция которого предложена российской стороной, способен заложить прочную основу доверительного сотрудничества Москвы и альянса, а также снять (за ненадобностью) вопрос о дальнейшем расширении НАТО на Восток.

Замечу, что и в руководящих кругах НАТО более чем скептически относятся к перспективе присоединения России к этой организации. Доказательство тому – новая стратегическая концепция Североатлантического пакта, принятая на саммите в Лиссабоне. В ней партнерству с нашей страной отведена важная роль, но речь не идет о перспективе российского членства. Натовская стратегия нацелена на постепенное сближение позиций на основе формирования дополнительных механизмов и институтов взаимодействия. Уверен, что такой подход (при условии его последовательного проведения в жизнь) отвечает национальным интересам России и в будущем может обеспечить расширение сфер сотрудничества вплоть до совместного принятия решений по стратегическим вопросам.

Сошлюсь и на представителей западного экспертного сообщества. Испанский политолог Хавьер Моралес Эрнандес в исследовании «Будущее НАТО и Россия» заметил, что в отношениях двух сторон должна восторжествовать логика «изменяющейся суммы» в противовес теории «игры с нулевой суммой», когда выигрыш одной стороны означает проигрыш другой. Россия, писал ученый, без формального присоединения к НАТО должна стать полноправным членом «расширенной системы европейской безопасности», которая сможет исключить силу как средство решения конфликтных ситуаций [14].

Усовершенствование архитектуры европейской безопасности (важное само по себе) является непременным условием дальнейшего углубления политического и торгово-экономического сотрудничества на всем европейском пространстве, необходимым элементом создания благоприятного инвестиционного климата, без которого реализация российского модернизационного проекта представляется сомнительной.

«Партнерство ради модернизации»: риторика или реальность?

Провозглашенный президентом Д.А. Медведевым курс на модернизацию предполагает, как подчеркивал сам российский руководитель, «специальные модернизационные альянсы с нашими основными международными партнерами», в числе которых на первом месте – страны Европейского союза [15]. Тем самым признается, что Россия и ее модернизация во многом зависят от связей с внешним миром, от того, насколько международные условия будут враждебны или, наоборот, благоприятны усилиям российского общества по реформированию архаичных и вопиюще неэффективных социально-экономических структур, насквозь пронизанных бюрократизмом, коррупцией и банальным воровством.

В этой связи возникает закономерный вопрос: чего ждет Россия от своих отношений с Евросоюзом в хозяйственной области в контексте задач модернизации? Думается, что на нынешнем этапе главным является практическое продвижение в сторону общего экономического пространства. Это должно привести к свободному перемещению через национальные границы всех факторов производства: товаров и услуг, капитала и рабочей силы. Только таким путем можно решить стратегическую задачу обновления основной части промышленного потенциала России, обеспечить реиндустриализацию страны. Без этого все разговоры о модернизации останутся благими пожеланиями и простым сотрясением воздуха.

Материальные возможности для качественного сдвига в экономическом взаимодействии с ЕС имеются. Страны-члены Евросоюза во многих отраслях хозяйства (в том числе в машиностроении) располагают значительными незагруженными производственными мощностями, что стало очевидно в период мирового кризиса. Эти мощности, а также технологические разработки, представляющие интерес для российской промышленности, вполне могут быть задействованы в интересах отечественной модернизации для обеспечения стратегического прорыва в экономике. Такой сценарий тем более реален, что Россия накопила значительные золотовалютные резервы (на декабрь 2010 г. – свыше 483 млрд долл.) [16], которые лежат мертвым грузом и приносят крайне низкую прибыль.

Но главное, разумеется, – не расходовать резервы на покупку оборудования и технологий, а создать благоприятный инвестиционный климат, способный привлечь производственных инвесторов, причем как зарубежных, так и отечественных, многие из которых предпочитают «проедать» капиталы, а не вкладывать их в реальный сектор. В этом отношении, несмотря на многочисленные заклинания и обещания властей, сделано до настоящего времени крайне мало. Возможно, успешная реализация пилотного проекта в Сколково обозначит новые формы международного сотрудничества в сфере промышленных инноваций и современных технологий.

По логике вещей, для эффективного воплощения в жизнь концепции «Партнерства для модернизации» необходимо в кратчайшие сроки совместно с государствами-членами Евросоюза приступить к формированию институтов сотрудничества и развития, наделенных необходимыми полномочиями, в том числе – правом законодательной инициативы на национальном и международном уровне. Замечу, что деятельность таких институтов уже сама по себе создаст эффект модернизации, поскольку потребует полной прозрачности и использования всех современных технологий управления. Более того, только через совместные институты можно обеспечить действительное сопряжение экономических систем России и Евросоюза, а это, в конечном счете, будет означать перевод модернизации отечественных социально-экономических и политических структур из области риторики в сферу реальных дел.

Состоится ли «большая сделка»?

Сам факт провозглашения президентом Д.А. Медведевым линии на модернизацию свидетельствует, по крайней мере, о частичной неудаче всей постсоветской социально-экономической политики. Ясно, что требуется общественный поворот, серьезная коррекция курса. Но в каком направлении?

В условиях мировых финансово-экономических потрясений, которые акцентировали утрату Евросоюзом и Россией прежних позиций в мировой экономике и политике, стала пробивать себе дорогу концепция построения Большой Европы, или образования так называемого Союза Европы [17]. Смысл этой идеи в тесном взаимодействии России и Евросоюза в интересах более полного использования имеющихся потенциалов и повышения их конкурентоспособности на международной арене. С этой целью, считает, например, Т.В. Бордачев, Россия и Европейский союз должны сделать решительный шаг навстречу друг другу и заключить историческую «большую сделку» – создать стратегический союз [18].

Суть предлагаемой сделки состоит в обмене ресурсами путем объединения российских энергетических богатств с огромным европейским производственным и управленческим опытом, а также с европейскими инвестициями и технологиями. Причем на практике такой союз возможен в форме нового сообщества, основанного на солидарном видении ключевых проблем современного мира.

Появление идеи такого союза весьма симптоматично. Оно свидетельствует о том, что назрела необходимость широкой дискуссии по всему кругу вопросов, касающихся отношений между Россией и Евросоюзом. Что же касается собственно «большой сделки», то ее реализация представляется, по меньшей мере, затруднительной, поскольку на ее пути лежит немало фундаментальных препятствий геополитического и ценностного характера.

В частности, в политических и экспертных кругах стран-членов Евросоюза в последние годы на пике политической моды оказалась тема «ценностного разрыва» (value gap) между государствами ЕС и Россией. Имеется в виду, что барьером на пути сближения с государствами Запада остается ментальность части российского правящего класса. Эта часть считает, что базовые западные ценности – конкуренция, реальная многопартийность, независимая судебная система, политические и гражданские свободы, общественный контроль над силовыми структурами, ответственность власти и ее ротация, ограничение вмешательства государства в экономику – могут подорвать позиции российских элит и основы сложившейся политической системы. Таким образом, институциональное объединение с Евросоюзом при сохранении нынешних элит представляется маловероятным.

С другой стороны, Москва может попытаться самостоятельно сыграть на геополитическом поле, действуя в русле многовекторной международной политики. В пользу такого варианта говорит тот факт, что Россия объективно все еще имеет основания претендовать на статус одного из полюсов в многополярном мире. Однако сохранение в этом качестве потребует от российской власти, от отечественного бизнес-сообщества способности привлекать все больше дополнительных ресурсов, в том числе зарубежных. При этом, не принадлежа к первой тройке основных центров силы современного мира (США, Евросоюз, Китай), Россия может стать тем полюсом, полномасштабное партнерство с которым способно обеспечить несомненный и решающий перевес для любого из основных центров глобального влияния.

* * *

Подводя итог, можно сформулировать некоторые выводы. Во-первых, реализация потенциала, заложенного в Лиссабонском договоре о реформе ЕС, способна консолидировать Евросоюз и сделать его более сплоченным перед лицом внешних вызовов. Во-вторых, России, видимо, придется в обозримом будущем иметь дело с институционально более сильным объединением, к тому же располагающим собственной внешнеполитической службой. Это может вызвать как положительные, так и отрицательные эффекты. В-третьих, реализация заявленного Москвой модернизационного проекта вряд ли осуществима без активного взаимодействия с Брюсселем. Но и для государств-членов ЕС равноправное партнерство с Россией приобретает императивный характер. Все это требует перевода отношений между РФ и ЕС на новую траекторию взаимовыгодного сотрудничества.

Примечания:

[1] Официальное название документа, подписанного на саммите ЕС 13 декабря 2007 года, – Лиссабонский договор о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества (Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European Community).

[2] Diario de Noticias. Lisboa, 2.12.2009.

[3] Подробнее см.: Н.Ю. Кавешников. Лиссабонский договор: как меняется Европейский союз. – http://www.perspectivy.info/print.php?ID=44723

[4] Подробнее см.: П.П. Яковлев. Испания: период экономического кризиса и политических испытаний. М., 2009, с. 60, 61.

[5] Discurso del Presidente del Gobierno en la clausura del Foro de la Sociedad Civil España – Rusia. – http://www.la-moncloa.es/

[6] El País. Madrid, 8.09.2008.

[7] Beata Wojna. España: ¿un Nuevo socio estratégico de Rusia en la UE? – Real Instituto Elcano, ARI 107/2010

[8] http://www.mid.ru/

[9] Выступление на совещании с российскими послами и постоянными представителями в международных организациях. – http://news/kremlin.ru/transcripts/8325/print

[10] В Брюсселе состоялся саммит Россия – Евросоюз. – http://news/kremlin.ru/news/9727/print

[11] El País, 21.11.2010.

[12] Заседание Совета Россия – НАТО. – http://news.kremlin.ru/news/9568/print

[13] К Союзу Европы. Аналитический доклад российской группы международного дискуссионного клуба «Валдай». М., 2010, с 29.

[14] Javier Morales Hernández. El futuro de la OTAN y Rusia. Identidades y exclusión en la seguridad europea. – Revista CIDOB d’Afers Internacionals. Barcelona, 2010, # 89-90, p. 207.

[15] Выступление на совещании с российскими послами и постоянными представителями в международных организациях. – http://news/kremlin.ru/transcripts/8325/print

[16] http://www.cbr.ru/

[17] Т. Бордачев. Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки». М., 2009.

[18] Там же, с. 221.

perspektivy.info

Опубліковано на сайті: 2011-01-06