Дефляция – не тупик, а выход.

Экономический порядок, при котором человечество процветает, есть самый естественный экономический порядок.

 

Сильвио Гезелль,

 

«Естественный экономический порядок». [26]

 

   Основным недостатком рассмотренных выше моделей является полное игнорирование ими человеческой мотивации. Они оперируют агрегированными макроэкономическими и демографическими показателями, приростными, процентными и монетарными коэффициентами, даже такими нематериальными вещами, как «знание», «человеческий капитал», «настроения» или «ожидания». Но человека за этим не видят. Хотя даже такая примитивная мотивационная абстракция, как «homoeconomicus [1]», могла бы дать очень много для построения более-менее здравой макроэкономической модели.   Ведь построение модели поведения человека (а тем более его массы) невозможно без понимания его мотивационных предпочтений. Более того, оно принципиально невозможно без четкого ответа на вопрос о смысле жизни и, соответственно, и о назначении экономического роста.  К примеру «полная занятость» - разве не умилительная по своей нелепости цель? Разве это не позорное занятие для  лучших умов мира, причина напряжения усилий чиновников и администраторов, поиск адекватного ответа на вопрос: как бы занять излишние трудовые ресурсы? Тогда как любой армейский ефрейтор или сержант решит эту задачу в два счета.    Или вложения в человеческий капитал, инвестиции в себя. Т.е. чем больше тренингов человек послушал, чем больше он потратил денег на обучение и потом обратно заработал, тем он  ценнее как человек. То есть главным мотивом человеческой деятельности признается увеличение способности генерирования денег, любые его осмысленные действия и ценности сводятся только к этому. Знание, склонности, творчество, отношения – вторичны, главное  - способность делать деньги. И это называется человеческий капитал?  И, наконец, сам экономический рост. Как целью может быть изменение? Обычно под экономическим ростом теоретически подразумевается увеличение общественного богатства, хотя на практике это увеличение касается далеко не всех, а лишь меньшинства. Но дело даже не в этом, а в самой сути роста. Зачем на каждый завтрак обязательно получать все большую котлету? Зачем менять костюм все чаще и чаще? Т.е. все это неизбежно кончается фантомом, когда приносят одну и ту же котлету и костюм, просто по все большей цене.    Но не потому что экономика виртуальна, а потому что нелепа общая цель.   Далее мы не раз вернемся к этой теме на новом уровне обсуждения. Сейчас вернемся к описанию проблемы мотивации.   Лучше всего её сформулировать на примере робинзонады. Представим себе Робинзона на своем острове. У него бездна возможных вариантов поведения. Он может трудиться ежедневно по многу часов, без субботы и воскресенья. Может вообще все время прохлаждаться на пляже, особо не заботясь об одежде и жилье, работая ровно столько, сколько нужно для пропитания. А может найти разумную середину, трудясь в меру, но находя время и на отдых и развлечения.        Вот то, что предопределяет его модель поведения и является тем самым искомым фактором, определяющим экономический рост. Ибо модель поведения Робинзона не зависит ни от знаний, ни от наличных технологий. Даже если дать Робинзону синтезатор по производству бесплатной еды и одежды, Робинзон I все равно найдет причины трудиться целый день, тогда как Робинзон II трудиться перестанет совсем. То есть даже научно-технический прогресс (или знание) не имеет к экономическому росту никакого отношения, он лишь средство, инструмент, фактор, но не более чем палка, которая может стать рычагом только при наличии чей-то воли.  Причем из этой модели предельно очевидно, что и остальные традиционные факторы экономического роста совершенно неприменимы.  Например, сбережения и инвестиции имеют смысл лишь в том значении, насколько Робинзон способен отложить запасы для будущего урожая или имеет время работать над совершенствованием своих орудий труда в ущерб текущему пропитанию. Именно таков смысл сбережений и инвестиций и в реальном обществе: они не создают никакого роста ВВП, если речь идет и сверхнормативных запасах или малополезных изменениях в средствах производства, сводящихся лишь к комфорту трудящихся, но не влияющих на производительность.    Так же неэффективен и демографической фактор: появление на острове Пятницы, особенно копирующего модель поведения своего «мастера», вряд ли приведет к выравниванию валовых продуктов Робинзона II и Робинзона I, даже если последний будет работать без помощника.  Модель позволяет так же рассмотреть влияние экспорта/импорта, рассматриваемого как все, что смыто/принесено океанской волной. Так, Робинзон I, без всякого сомнения, умело воспользуется всеми благами экспорта/импорта, тогда как Робинзон II даже не заметит, что именно смывается с острова в океан, и что там гниет на берегу, выброшенное океаном.  Таким образом, ключевыми факторами в модели мотивации любого общества является:1. Желание/потребность людей работать, рассматриваемая скорее как привычка или сформированная массовая модель поведения. 

 

2.  Конкуренция в иерархии человеческой группы.

 

3.  Соответствие деятельности высшему замыслу или смыслу жизни.

 

  Факторы даны в порядке эволюционного возрастания их значимости в модели поведения людей.  Так же очевидно, что первые два фактора являются доминирующими и хорошо вписываются в мотивационную модель homoeconomicus.   При этом первый фактор достаточно нагляден, чтобы сразу сделать некоторые выводы о способах оптимизации экономического роста:    1. Для роста производства необходимо внедрять в массовое сознание желание все большего и большего объема разного рода благ, независимо от реальных потребностей самого Робинзона. Чем большее количество вещей у него будет, тем больше труда будет тратиться на их содержание в порядке, тем больше будет занятость Робинзона. Идеальным для этого является поддержание перед его глазами  стандарта жизни, недостижимого для него, но от того ещё более желанного. Так чтобы желание вещей переросло в неутолимую страсть, стало неиссякаемым побудительным соблазном к действию.

 

   2. Желательно заставлять Робинзона как можно чаще ломать и перестраивать свое обиталище в соответствии с новыми стандартами жизни и модой, это даст источник экономического роста, и одновременно будет надежно стимулировать Робинзона к работе, так как жить в ремонте неприятно. Хотя другого состояния он зачастую и не ведает.

 

   3. Все способы оптимизации экономического роста идут в разрез с подлинными материальными потребностями Робинзона, для удовлетворения которых никакого особого роста вообще не требуется.   Для анализа вклада второго фактора мотивации на острове необходимо ввести разделение труда и иерархию. Предположим теперь, что на острове четверо Робинзонов: первый – пахарь, второй – швец, третий – кузнец, а четвертый – руководитель. Все способны производить вещи, полезные для других.  Предположим теперь, что четверка образовала командно-административную систему, во главе с руководителем. В которой отношения строятся на послушании, доверии и авторитете. Как в первобытной общине.  Каковы факторы экономического роста в этом случае?  Во-первых, следует отметить устойчивость системы в случае сложных условий для жизни, так как пренебрежение личным интересом в пользу общественного, а так же широкие возможности для  укрепления авторитета лидера, сплачивают общество. В таких условиях экономический рост может быть сколько угодно большим, в силу закона малых чисел: один топор – бесконечный прирост, два топора – 100% прироста, три топора – 50% прироста. Т.е. в оптимальной зоне функционирования командно-административной модели темпы экономического роста могут исчисляться сотнями процентов.  Так же следует отметить легкость передачи знания и навыков, так как взаимопомощь в  условиях непосредственной угрозы жизни всегда приветствуется, поэтому легко предположить, что вся четверка будет в часы страды дружно убирать урожай, а долгими зимними вечерами добросовестно помогать швецу или кузнецу. Т.е. помимо сверхвысокого экономического роста такая модель предполагает широкий обмен знаниями и эффективное обучение.  При этом экономическое планирование на острове сводится к тривиальной задаче: сколько нужно произвести тех или иных продуктов, чтобы их с избытком хватило на четверых.   Теперь можно перейти к во-вторых. Так как командно-административная система сводится к лидерству одного человека, она мало отличается от модели с одним единственным Робинзоном. Т.е. все будет зависеть от того, к какому психотипу относится руководитель: к Робинзону-трудоголику, Робинзону-лентяю или их более-менее разумной пропорции. И именно такую модель поведения он будет навязывать всем остальным.  И вот тут-то математически неизбежно возникают конфликты и противоречия, обычно глубоко скрытые, если общество находится на грани выживания. Но если общество добилось некоторого изобилия, дальнейшее развитие начинает упираться в то, что каждый член такого общества представляет его по-разному. Не говоря уже о прямой возможности паразитизма, например, пахарь может начать лениться работать, рассчитывая на помощь других обитателей общества, соответственно и помощники видя такое отношение могут охладеть к работе. Результат неизбежно скажется на экономическом росте.  Таким образом, достаточно одного лентяя на острове, чтобы сразу же после достижения экономического благополучия, темпы роста стали неустойчивыми и развитие прекратилось. Т.е. дальнейшее экономическое развитие в рамках командно-административной системы сводится к принуждению и насилию. Так или иначе, но такая мотивация экономического роста очевидно ущербна.   Логической противоположностью командно-административной системы является рыночная, она же демократическая или либеральная. В рамках этой модели все обитатели острова независимы, роль руководителя низлагается до банкира, такой же равноправной отрасли экономики, как пищевая, легкая или тяжелая промышленности.   Так как центральной власти нет, то такая экономика неустойчива в кризисной ситуации, зато в случае изобилия, каждый обитатель имеет возможность реализовать ту модель поведения, которая ему по вкусу. При этом существуют существенные преграды по обмену знанием, так как каждый из контрагентов полагает это коммерческой тайной. Но возникают и дополнительные методы стимулирования, недоступные в рамках рассмотренных выше моделей. Это связано с возможностью задействования второго фактора мотивации homoeconomicus – иерархической конкуренции.  Поэтому три вывода о методах оптимизации экономического роста могут быть дополнены четвертым: 4.  Ключевым нематериальным фактором мотивации homoeconomicus является его место в общественной иерархии, презрение к нижестоящим и зависть к вышестоящим, принятие идеологии «кто кого имеет». Мерилом места в этой иерархии являются деньги.

 

  Именно такие методы мотивации обеспечивают широкие возможности поддержания трудового энтузиазма, изобретательства и развития после того, как перейден порог бедности и изобилие товаров и благ начинает носить демотивирующий характер для поддержания экономического роста.  Одним словом источником экономического роста рыночной экономики есть соблазн, т.е. совершенно искусственная модель или стандарт жизни, навязанная обществу с целью объединения его  независимо от возможных мотивационных моделей его членов в единое, непротиворечивое целое, направленное к обеспечению экономического роста.

 

  Таким образом, Робинзон II и Робинзон III вполне «добровольно» превращаются в Робинзона I, трудоголика-фетишиста.  Теперь настало время вернуться к осмысленности такой мотивации, полезности или хоть какой-нибудь околоразумной целесообразности экономического роста. А так же бесцельной «полной занятости»,  накоплению материального богатства или виртуальной собственной самоценности в денежном исчислении.   Например, Египетские пирамиды показывают, что история знает прецеденты, когда абсолютно бессмысленный труд и бесполезный для общества расход «редких» ресурсов приводил  к  долгосрочному экономическому процветанию.  Примерно таков и характер рыночной экономики, только вместо каменных памятников архитектуры, она производит пирамиды мусора. Однако, нельзя не отметить, что иного способа бурного экономического и научно-технического развития, после достижения базового уровня изобилия, не существует. Хотя на определенном этапе такая мотивация начинает противоречить самой себе, когда изобилие достигает таких размеров, что дальнейшее стимулирование роста производства и потребления становится очевидно бессмысленным.   И.В.Сталин пытался перешагнуть от командно-административной системы на следующий уровень, минуя стадию рыночной экономики, но этот эксперимент не удался. И, если в отдельной стране не исключено, что подобный скачок принципиально возможен, то для всего мирового общества это категорически исключено. Бурное развитие при недостатке ресурсов, но изобилии товаров первой необходимости, достигается только с помощью указанных выше аморальных, но действенных мотивационных факторов.  Однако, одного соблазна недостаточно. Соблазн задает вектор движения, объединяет противоположные устремления. Соблазн – это двигатель, но чтобы ехать, нужны колеса, передачи, т.е. механизм. Эту роль играют деньги, и прежде всего мировые деньги, т.е. доллар.  Вернемся к островной аналогии. Если предположить, что Робинзоны – монополисты в своей продукции, то они предпочтут значительно снизить объем производства, максимизируя личную выгоду. Т.е. в этом случае мотивация соблазна дает не экономический рост, а снижение. Если же предположить на острове совершенную конкуренцию, то все будут максимизировать объем производства, не заботясь о сбыте, в результате остров будет просто завален никому не нужной однотипной продукцией, что тоже плохо.  Т.е. в отличие от командно-административной системы, децентрализованная рыночная система не способна эффективно планировать свою деятельность, что приводит к экономическим кризисам, диспропорциям  и непостоянству экономического роста.   Именно такую роль управления и играют деньги. С одной стороны создается хронический дефицит всех без исключения благ, для предотвращения общего кризиса перепроизводства. Для уравновешивания этого хронического дефицита, с другой стороны создан практически неограниченный платежеспособный спрос и сверхпотребление.  Если прибегнуть к терминологии острова, то двое его обитателей влачат жалкое существование, один худо-бедно соответствует пропагандируемому стандарту жизни, а один гарантированно скупает все излишки. Хотя если ближе к механике  процесса, то излишки-остатки достаются как раз двум малопереборчивым нищим, тогда как регулятором системы являются не они, а именно богач, точнее его аппетит. Нищие скорее служат индикатором: если остатки со стола богача разбираются неохотно, значит, в системе наблюдаются признаки перепроизводства, богач неспособен съесть все, что приготовлено.  В такой системе всё стабильно, все участники мотивированы и кризисы невозможны. Если не считать кризисы, имеющие геополитические причины и связанные с борьбой за мировую власть различных элит. Но эта тема выходит за рамки книги.  Достигается указанная диспропорция распределения богатства за счет контроля ключевых финансовых и ресурсных рынков, а так же международных портов, каналов и торговых организаций. Которые создают дискриминационные правила игры во взаимоотношениях центра, точнее центров, и периферии.  Но решающим ресурсом, позволяющим контролировать децентрализованную экономику,  является доллар. Именно предложение этого ценного ресурса заменяет административно-командный контроль и план. Не зря руководитель в  командно-административной системе острова заменен на банкира в псевдо децентрализованной системе. Неуправляемых экономик не существует в принципе, это миф.   Именно в этом заключается типичная ошибка экономистов, сводящих банковский или процентный бизнес к максимизации прибыли. Речь идет не об извлечении прибыли, а о глобальном управлении экономикой, которая без такого управления нестабильна и неуправляема.  Подчеркнем: именно наличие голодной и неимущей периферии, хронически неспособной обеспечить минимальный уровень изобилия и служит платой за стабильность системы и её поступательный рост. Причем подобная периферия есть не только в географическом смысле, но и в классовом, в каждом процветающем обществе есть обширная прослойка едва сводящих концы с концами, и даже весьма существенное число голодающих. И чем сильнее расслоение, тем выше мотивация  Т.е. управление предложением доллара – крайне ответственная задача. Она предполагает сколько угодно большой рост денежной массы, но так, чтобы диспропорции между голодающими и преуспевающими сохранялись. (Дополнительно по теме  см.[24], а так же [53])    Это вызвано тем, что в случае недостаточности предложения доллара все экономические агенты начинают проводить все нарастающую минимизацию затрат и потребления, независимо от своих реальных потребностей, что губит всю экономику. В случае же адекватного предложения доллара возникает перепроизводство и демотивация у значительной части производительных сил, что не менее губительно.  Но именно дефицитное и крайне неравномерное предложение доллара способно максимизировать фактор соблазна, как главной опоры общественной мотивации и благополучия.  Причем бессмысленно говорить об аморальности такой модели: она эффективна и работоспособна, она действенно использует человеческие пороки во благо человека  и обеспечивает устойчивое и стремительное развитие, тогда как в ситуации изобилия обычная лень и зависть давно бы разрушили все её здание. Следовательно, при всех её кажущихся недостатках, она имеет прогрессивный и созидательный характер.  Система не виновата, что люди несовершенны, она лишь их закономерное следствие.  Так же следует отметить, что пока нет достаточной информации для полного ответа на вопрос, почему традиционные экономические модели не адекватно описывают рыночную экономику, и как это исправить, эта тема полностью будет раскрыта в дальнейшем, и мы не раз ещё к ней вернемся.  Здесь же следует отметить, что срок действия рыночной экономики тоже ограничен. Это напрямую вытекает из того, что главный вопрос о смысле экономического роста и третий фактор мотивации остались незадействованы. Значит, к ним нужно вернуться на новом уровне рассмотрения.   В чем смысл экономического роста? В увеличении материальных и нематериальных благ, счастья, удовольствия, наслаждения от жизни, от исполнения заветных мечтаний и удовлетворения своих страстей и вожделений. Даже если это счастье касается не всех, то каждый имеет теоретический шанс войти в число счастливчиков.  И при этом любой из показателей счастья и удовлетворения могут быть измерен в звонкой монете.  Но сравним эту логику с третьим критерием мотивации: Как это соотносится с высшим замыслом и смыслом жизни?  А никак не относится. Если конечно не считать таковыми распространенные атеистические философии типа «после нас хоть потоп». Ни в части нестяжания, ни в части умеренности и воздержания, ни в части «добывать себе хлеб насущный в поте лица своего».  Следовательно, должна существовать третья островная модель с преобладанием третьего критерия мотивации. Когда изобилие товаров будет гармонично сочетаться с умеренностью в их потреблении и потребности не развлечений, но труда и духовного совершенствования.  Такая ситуация возможна, когда экономический рост потеряет всякий экономический смысл, одновременно вместе с дефицитом, выражаемым в долларах. Что произойдет вследствие такого экономического роста, роста производительности труда и вызванного этим изобилия, что искусственное поддержание голода на периферии перестанет действовать. И демотивация либо разрушит систему, либо переведет её на высший уровень мотивации.   Судя по тому, что для поддержания современной диспропорции между экономическим развитием и богатством центра и периферии тратятся все большие силы, но со все  убывающей эффективностью, подобное ограничение системы начинает сказываться уже в современном мире.  Но беда заключается в том, что для перехода на новый уровень нужно, чтобы для всех обитателей острова ключевым фактором мотивации стал именно третий, иначе всех ждет переход не на высший уровень экономического развития, а возврат к командно-административной системе управления на самый нижний уровень организации общества, граничащий с элементарным выживанием  
Выводы к главе:

 

1.  Сформулированы ключевые факторы мотивации любого общества.

 

2. Установлена прогрессивность рыночной экономики по отношению к командно-административной системе на основании факторов мотивации.

 

3. Установлена несовместимость рыночной экономики и высшего фактора мотивации. Названа точка перелома, когда рыночная экономика может перейти на высший уровень мотивации, или вернуться на первоначальный уровень организации общества.

 

---

 1 Homoeconomicus – концепция некоторых экономических теорий, которая рассматривает людей как рациональных и узко-эгоистичных  действующих лиц, способных делать суждения в отношении их субъективно определенных целей.  [23]

warandpeace.

Опубліковано на сайті: 2011-08-27