Формирование экономики инновационных изменений в России: ответы на современные вызовы сквозь призму международного опыта

Пахомова Надежда Викторовна – профессор кафедры экономической теории экономического факультета СПбГУ, член-корреспондент РАЕН, доктор экономических наук.

Рихтер Кнут Курт (Richter Knut) – профессор Европейского университета Виадрина (Германия), доктор физико-математических наук.

 Проблема перевода российской экономики на инновационную траекторию уже несколько лет обсуждается экспертами, политическими деятелями и бизнес-сообществом. Однако результативность всех дискуссий и решений остается низкой. Об этом говорит углубляющийся разрыв не только с развитыми экономиками, но и с другими государствами, входящими в группу БРИК. Остродискуссионным является вопрос о характере, направлениях и общественном контексте назревших преобразований. Что важнее: точечные инновации, базирующиеся на прорывах в высокотехнологичных секторах, или широкий спектр мер, включая модернизацию традиционных отраслей?

Введение

Проблема перевода российской экономики на инновационные рельсы относится к числу приоритетных и активно обсуждаемых в научной и публицистической литературе, политическими деятелями, бизнес сообществом, другими представителями структур гражданского общества. Это объясняется целым рядом обстоятельств, к числу которых относится жесткая конкурентная ситуация на мировых рынках, которая еще более усложняется в условиях весьма неустойчивого преодоления последствий мирового финансово-экономического кризиса, свидетельством чего была и паника на мировых биржах в августе 2011 г. Данная ситуация требует от предприятий активного поиска путей повышения эффективности основных бизнес процессов в целях закрепления на традиционных рыночных нишах и освоения новых. К числу ведущих из этих путей относится инновационное обновление технико-технологических процессов, форм организации производства, выпускаемой продукции и оказываемых услуг. Поворот на инновационные рельсы предопределяется и стоящими перед всеми странами императивами перехода к экономике шестого технологического уклада, которое осуществляется в жестких временных рамках и должно завершиться с принципиальных позиций, по оценками экспертов, к концу текущего десятилетия [1]. Для России немаловажен и тот факт, что несмотря на предпринимаемые в последние годы усилия по модернизации экономики и выхода на инновационную траекторию, их результативность остается весьма низкой. Об этом свидетельствует углубляющийся в последние годы разрыв не только с развитыми странами, но и по отношению к государствам с сопоставимым потенциалом, в том числе входящих в группу БРИК [2].

Что касается разрабатываемых для решения этих проблем правительственных документов и стратегий, то многие из них подвергаются критике со стороны специалистов, в том числе за недостаточную продуманность целевых ориентиров намечаемых «инновационных прорывов», а также механизмов, призванных служить их достижению [3]. В числе этих документов — Инновационная стратегия 2020 [4], представленная в декабре 2010 г. Министерством экономического развития РФ, т.е. ведомством, которое призвано быть ведущим аналитическим агентством правительства по стратегическим вопросам. Достоянием общественности благодаря деятельности независимых исследовательских институтов становятся и отнюдь не малочисленные факты неэффективной реализации инновационных и модернизационных стратегий в ряде ключевых секторов Российской экономики, включая инфраструктурные [5]. Усиливает неопределенность в обществе, порождая отнюдь не оптимистические настроения, данные международных рейтингов и ренкингов. Речь идет не только о получивших широкий общественный резонанс оценках Глобального индекса конкурентоспособности, подготовленного ВЭФ, согласно которым Россия и по индикаторам, характеризующим качество институциональной среды, и по параметрам инновационного развития, а также конкурентоспособности в последние годы ухудшает свои позиции [6], но и о данных, обобщаемых другими международными структурами. В их числе — Система индикаторов инновационного развития, составляемая Евростатом [7], а также индикаторы Глобального индекса инновационности (GII), который разрабатывается бизнес-школой INSEAD и согласно которому в 2011 г. Россия заняла в этой области 56-е из 125 мест [8].

Специалистами, наряду с путями выхода экономики страны на инновационную траекторию, активно дискутируются степень радикальности требуемых для этого преобразований, а также направления «главного удара». В данном контексте, с одной стороны, обсуждается правомерность уделять преимущественное внимание так называемым точечным инновациям, базирующимся на прорывных решениях в ряде высокотехнологичных секторов, при одновременном формировании в этих целях соответствующих институтов развития, включая Сколково [9]. С другой стороны, оценивается целесообразность активизации усилий широким фронтом, включая меры по радикальной модернизации традиционных отраслей при сбалансированной поддержке не только крупного, но и среднего, а также мелкого бизнеса и при создании для этого специальных институтов гражданского общества (примером которых является Агентство стратегических инициатив) [10]. Объектом дискуссии продолжает выступать и такой принципиальный вопрос, как соотношение при выходе на инновационную траекторию рыночных механизмов и методов государственного регулирования [11], а также целесообразность акцента на стимулирование частных предприятий или же на поддержку усилий в области инноваций государственных корпораций, включая стимулирование с их стороны спроса на нововведения [12].

С учетом хода обсуждения специалистами различных аспектов данной комплексной проблематики и уже достигнутых в его ходе результатов, а также имея ввиду обозначенные выше проблемы, основное внимание сконцентрируем на трех основных вопросах. Во-первых, определим отправные позиции анализа, включая вопрос о том, что следует понимать под инновациями и какие ключевые процессы необходимо держать в поле наиболее пристального внимания для формирования экономики инновационных изменений. Во-вторых, уточним представления о том, насколько радикальными должны быть преобразования при переходе к инновационному развитию. В этой связи обратимся к опыту тех стран и регионов, где соответствующие изменения реализовывались не только достаточно успешно, но и оперативно, приведя к заметным в исторически короткий интервал времени результатам. К числу таковых относятся Германия, опыт радикального реформирования Восточных Земель которой представляет тем больший интерес, что он свидетельствует о реальной возможности преодоления, причем в достаточно сжатые сроки, стоящих на пути инновационного развития преград при во многом сходных с Россией отправных социально-экономических условиях. В-третьих, с учетом этого опыта, а также исходя из возрастающей актуальности задачи качественного преобразования сферы российского образования в условиях глобального соперничества на рынке образовательных услуг, сформулируем ряд требований, которые целесообразно учитывать при ее модернизации в свете стоящей перед этой сферой сложнейшей задачи подготовки конкурентоспособных кадров для экономики инновационных изменений.

От технологических нововведений и новых рынков до институциональных, социальных и поведенческих инноваций

В обсуждение хода формирования в России экономики инновационных изменений, в рамках которого реализуются процессы воспроизводства процессорных, продуктовых, сервисных и др. инноваций, поддерживаемые устойчивым спросом на все многообразие этих инновационных решений, вовлечен широкий круг специалистов. И хотя в ходе этих дискуссий продолжается уточнение раскрывающих эти многосложные процессы понятий, обратимся к уже устоявшимся дифинициям, которые, в частности зафиксированы в имеющих широкое общественное признание международных документах. К числу таковых относится «Руководство Осло», третье издание которого, подготовленное совместно ОЭСР и Евростатом, имеет подзаголовок «Рекомендации по сбору и анализу данных по инновациям».

Под инновациями в данном документе понимается «... способность разрабатывать новые идеи, использовать их для создания более совершенных продуктов, процессов или услуг и трансформировать их лучше или быстрее своих конкурентов в успешные, пользующиеся широким спросом товары» [13]. Аналогичная позиция при прямой ссылке на данный документ представлена в так называемом Министерском докладе ОЭСР «Инновационная стратегия», а также Европейской Комиссией ЕС [15]. Близкая точка зрения формально отражена и в терминологическом словаре Стратегии инновационного развития РФ на период до 2020 г., Минэкономразвития [4, С. 99], хотя в целом позиция данного ведомства, как можно заключить из более внимательного знакомства с полным текстом этого документа, является нечеткой и весьма противоречивой.

Что касается Руководства Осло, то его авторы исходят из целесообразности реализации в современных условиях системного подхода к инновациям, напрямую связывая его с идеями Й. Шумпетера. Наряду с разграничением продуктовых, процессорных и сервисных инноваций, следуя представлениям Шумпетера, в Руководстве также выделяются организационные инновации (введение в обращение новых методов производства) и ресурсные инновации (которые связаны с открытием новых рынков и с освоением новых источников снабжения сырьем или другими исходными ресурсами). Особо подчеркивается оценка Шумпетером роли инноваций как рыночных экспериментов, влекущих за собой значительные перемены, которые фундаментально реструктурируют отрасли и рынки [13, C. 34–35].

Реализация подобного комплексного подхода является принципиальным обстоятельством. Она отражает достигнутые в современной научной литературе представления о ключевых взаимосвязанных направлениях инновационного развития, которые также связаны с концепцией инновационной системы С. Фримана [16] и Б. Лундвалля [17] и которая в современной литературе наиболее активно исследуются, в частности, в контексте глобальных вызовов [18; 19]. Вместе с тем для ряда российских исследователей все еще характерен акцент на производственно-технологические инновации как таковые, являющиеся результатом НИОКР, которые, отметим, действительно играют существенную роль, но преимущественно в части формирования инновационного предложения. Важно учитывать, что закономерным итогом этой деятельности должны стать, наряду с современными производственно-технологическими системами и их компонентами, также продуктовые и сервисные инновации, поддерживаемые новыми институциональными механизмами. Это же относится к организационным и маркетинговым инновациям, которые могут приобретать на определенных этапах инновационного процесса ключевое значение, недооценка которого способна свести на нет многосложные усилия по внедрению технико-технологических нововведений [20]. Завершают данную комплексную картину в качестве важного компонента инновационной системы социальные и поведенческие инновации, которые имеют принципиальное значение для формирования устойчивого спроса на нововведения, прежде всего, на продуктовые и сервисные.

К числу приоритетных относится относительно слабо исследуемый российскими авторами вопрос о формировании в процессе освоения инноваций новых рынков, а также о характере воздействия различных типов рыночных структур на инновационную активность компаний. Он представляет несомненный интерес для всех стран, включая Россию, особенно с учетом хронического запаздывания интеграции ее бизнеса в новые рыночные ниши [39]. Еще большую актуальность данному вопросу придают энергичные усилия по формированию основными конкурентами страны новых, включая глобальные, рынков, как это имеет место, в частности в Евросоюзе, в ходе целенаправленной реализации концепции лидирующих рынков [21].

На рубеже 1980–90-х годов, т.е. в ходе перестройки и в первоначальный период рыночных реформ широкое распространение в стране получило представление о возможности одним махом преодолеть хроническую для предшествовавшего этапа проблему внедрения инноваций. При этом предполагалось, что запуск свободного рынка чуть ли не автоматически создаст мощные стимулы повышения эффективности и инновационной активности предприятий, прежде всего, частных. Подобные представления, которые соответствовали стандартным неоклассическим идеям о том, что наиболее сильные стимулы для инноваций складываются в условиях совершенной конкуренции под воздействием интенсивного соперничества множества рыночных игроков и которые оказали существенное воздействие на экономическое развитие России, особенно на начальном этапе рыночных реформ, периодически реанимируются сторонниками неолиберальных концепций. Одновременно для них характерно и существенное занижение роли государства и государственных институтов в инновационном развитии.

Своеобразной точкой отсчета в дискуссии по данной совокупности проблем может служить выдвинутая Шумпетером концепция созидательного разрушения, которая способна выступать составным компонентом теоретической основы формирования экономики инновационных изменений с характерным для нее постоянным потоком инноваций, поддерживаемым устойчивыми рыночными стимулами и эффективными мерами государственного воздействия. Согласно Шумпетеру, ключевую роль в созидательном разрушении играют не атомизированные игроки рынка свободной конкуренции, а крупные инновационно ориентированные компании, которые, что принципиально, находятся под жестким прессом постоянной диффузии освоенных ими и продвинутых на рынки нововведений. Эта диффузия инноваций, т.е. процесс распространения новых идей, технологий, продуктовых и сервисных нововведений, организационных подходов и т.п. другими фирмами в той же отрасли или в других отраслях и секторах, на иных географических рынках, с неизбежностью размывает первоначально возникшую у инноватора сверхприбыль. Данная прибыль носит в силу этого лишь временный характер, что и нацеливает компании вновь и вновь на новые творческие решения [22].

В 1960-е годы представления о рыночных структурах, создающих наиболее сильные стимулы для инноваций, были развиты Ф.М. Шерером, который одним из первых показал, что соотношение между уровнем концентрации на рынках и инновационной активностью компаний имеет не линейную, а более сложную, а именно перевернутую U-образную, форму [23]. Этим выводом было привлечено внимание к олигополистическим рыночным структурам, которые, предположительно, обладают существенным инновационным потенциалом. Отметим, что подобные рыночные структуры сегодня характерны для многих высокотехнологичных рынков. Исследование различных аспектов этой сложнейшей проблемы было далее продолжено Дж. Саттоном, обратившим внимание на различную динамику уровня концентрации в отраслях в ходе развертывания их жизненного цикла в зависимости от интенсивности вложений в НИОКР [24]. Значительный интерес в данном ключе также представляют идеи У. Шеферда, акцентировавшего внимание на роли рынков с так называемым ненарушенным конкурентным балансом. Именно подобные рынки, на его взгляд, формируют наиболее серьезные стимулы для повышения эффективности и инновационного развития. К числу таковых Шеферд относил рынки с монополистической конкуренцией, определенные типы олигополистических рынков (так называемые размытые олигополии со значительным числом крупных компаний на рынке), а также рынки совершенной конкуренции [25].

В современных условиях оценку качества конкурентной среды, наряду с органами, вырабатывающими инновационную политику, проводят государственные структуры, согласующие сделки слияний и поглощений (M&A). С этой целью на базе рекомендаций ученых для анализа динамики конкурентной ситуации выработана наиболее развитая система индикаторов, в которую наряду со стандартными параметрами (число компаний на рынке и соответствующие индексы концентрации), включены дополнительные показатели. Так, в ЕС, наряду с оценкой воздействия сделок M&A на эффективную конкуренцию, принимаются во внимание такие факторы, как степень технологической инновативности и прозрачность рынка, на котором проводится сделка, высота входных барьеров. Кроме того оценивается их воздействие на общественное благосостояние [26]. Контроль и мониторинг конкурентной ситуации со стороны государственных и межгосударственных структур (в России в качестве таковой выступает ФАС, в ЕС — Европейская Комиссия) при постоянном повышении эффективности их деятельности тем самым является необходимым условием формирования рынков с ненарушенным конкурентным балансом и создания условий для проявления мощных стимулов для инноваций.

В полном соответствии с этим выводом, казалось бы, звучат весьма распространенные высказывания о том, что в России препятствием на пути инновационного развития выступает высокий уровень ее монополизации. Однако эти общие оценки целесообразно конкретизировать и операционализировать. Дело и в том, что в ряде отраслевых сегментов в России и, скажем в Германии, сложились сходные высококонцентрированные рыночные структуры. Так, в области нефтепереработки со свойственной ей олигополистической структурой в обеих странах ключевые позиции занимают по 5 вертикально интегрированных компаний. Однако, что касается многих российских компаний, то они, в отличие от германских конкурентов, уделяют недостаточное внимание технологической модернизации и переходу на производство современной продукции [40]. В то же время их зарубежные коллегии, несмотря на существующий и для них потенциал ценового сговора и злоупотребления доминирующим положением на рынке, не сбавляют активности в области инновационного развития.

Уже эти сопоставления объясняют необходимость продолжения исследований для выяснения того, что является действительным препятствием на пути инноваций, а также какая совокупность стимулов и рычагов способна запустить экономику инновационных изменений. Как видим, те или иные рыночные структуры, играя важную роль в экономике, сами по себе не приводят ни к свертыванию инновационных процессов, ни к автоматическому стимулированию их. Современные рынки должны функционировать в благоприятной институциональной среде, которая и призвана поддерживать инновационно ориентированные компании соответствующими стимулами и ресурсами. Для ориентации компаний на инновационные решения огромное значение имеет, наряду с продуманными налоговыми льготами (которые должны носить целевой характер и за эффективное использование которых предприятия должны отчитываться конкретными инновационными результатами), развитыми источниками финансирования, системой защиты интеллектуальной собственности и т.п. современная система стандартов и технических регламентов. Именно посредством ориентированной на международные уровни системы стандартизации должны задаваться потолки требований к компаниям, соответствующие современному уровню технологического развития, ресурсосбережения и экологической безопасности.

Таким образом, стремлению к постоянному обновлению в области продуктовых и процессорных инноваций способствуют (толкают — Push) свободные рынки, конкурентный баланс на которых должен поддерживаться созданными в обществе институтами. Однако эти условия, являясь необходимыми, еще не гарантируют постоянной инновационной активности участников рынков. Достаточными условиями этого являются такие организационные, институциональные и социальные преобразования (продвигаемые общественными и политическими программами поддержки), которые мотивируют компании к общественно необходимым нововведениям, облегчают для них инновационные процессы и развивают позитивное отношение так называемых заинтересованных сторон (общества, персонала, потребителей и т.д.) к инновациям. Они создают спрос на продуктивные и процессные инновации и снова влекут за собой новые организационные, институциональные и социальные нововведения (тянут и толкают одновременно — Pull & Push). На рис. 1 представлены инструменты и составные компоненты инновационной системы как они сложились в условиях развитых стран ЕС, включая Германию.

Рис. 1. Push & Pull (толчок и тяга) инновационного процесса

К числу важнейших факторов, воздействующих на инновации, как показывает и данный рисунок, относится политическая воля, принятие своевременных, эффективных и социально сбалансированных решений на политическом уровне. От них напрямую зависит то, каким образом проводится модернизация экономики в целом, ее инфраструктуры и технологического базиса, в частности. Именно посредством политической воли инициируется реформирование системы государственного управления, науки, образования, общественной жизни и соответствующих ей институтов. На этом уровне задаются и целевые установки модернизационных процессов, которые в рамках ЕС в целом, согласно его Рамочной программе [15], охватывают весьма широкий набор тем. В их числе — здоровье; продовольствие, сельское хозяйство и биотехнологии; информационные и телекоммуникационные технологии; нанотехнологии, материалы и новые технологии производства; энергетика и окружающая среда (в том числе климатические изменения); транспорт, включая авиацию; социально-экономические и гуманитарные науки; космическое пространство и безопасность.

Важную роль в инновационном процессе, безусловно, играют процессорные и продуктовые инновации. Представляет интерес опыт их продвижения в Германии, где 99,7% от общего числа предприятий являются средними и мелкими по величине и на них занято 65,9% персонала. Именно поэтому их поддержке придается приоритетное значение и для этого используются разнообразные программы, которые пользуются особенным спросом у предприятий восточных земель Германии. Что касается крупных компаний, то устоявшимся является представление, что они обладают совершенно другими возможностями, включая интенсивное лоббирование своих интересов в правительственных, законодательных и др. структурах. Льготы по финансированию (инвестиционные дотации, долевые капиталовложения, льготные условия при получении кредита и др.), наряду с федеральными министерствами и министерствами отдельных Земель, предоставляются также Европейским Союзом. И их разнообразие настолько велико, что предприятия лишь при специальном консультировании у созданных с этой целью учреждений могут выбрать подходящую для своего инвестиционного проекта программу финансовой поддержки. Особым приоритетом при этом пользуются кластеры и научно-исследовательские сети, а также программы регионального развития, которые формируются на конкурсной основе с целью выявления наиболее эффективных и продуманных вариантов, а финансируются на долевых принципах. Что касается поддержки инновационных сетей, то при этом не обязательно следуют административному устройству страны, придавая важное значение развитию трансграничных кластеров. В качестве примера можно привести нацеленный на рост эффективности регионального развития кластер «Metropolregion Rhein-Nectar», отдельные звенья которого расположены на территории трех земель Германии [28].

Тот факт, что бизнес Германии осознает значительную роль, которую играют вложения в исследования и разработки в деле укрепления его конкурентоспособности, подтверждают данные табл. 1. В ней отражена структура основных источников финансирования НИОКР, а также направления расходования соответствующих средств (так называемые исполнители НИОКР). Как видим, ключевые позиции по обоим направлениям занимает в Германии бизнес.

Таблица 1. Кто финансирует в Германии инновации (2007 г., в млн €) [29, с. 19]

Сходная ситуация характерна и для других стран, относящихся к лидерам в области затрат на НИОКР, которые, отметим попутно, обычно исчисляются в процентах к ВВП. По данным ОЭСР, в 2009 г. доля финансирования бизнесом НИОКР составила в Японии — 78,2%, в США — 67,3%, в Германии — 67,3%. В Китае этот показатель равнялся 71,7%. В России же он был всего 26,6%. Что же касается государственного финансирования, то его доля составила в Японии около 16%, в США около 27,1%, в Германии около 28,4%, в Китае 23,6%. В России, наоборот, этот уровень составил 66,5% [30].

Степень радикальности преобразований при переходе к инновационной экономике: некоторые уроки из зарубежного опыта

Принципиальное значение имеет правильный ответ на вопрос, насколько радикально должен осуществляться переход к экономике инновационных изменений. Объектом критики при этом часто служит предложение В.М. Полтеровича, сконцентрировать основные усилия на реализации не радикальных инноваций, а следовать стратегии промежуточных институтов [31, с.58]. Не разделяя данную позицию по существу, нам все же кажутся разумными предостережения данного автора о том, что пока выстраивание инновационных институтов и инфраструктуры инновационной экономики в стране еще носит несистемный и порой даже хаотичный характер. Вместе с тем в этом вопросе гораздо более разумной нам представляется смешанная стратегия, которая находит все большее признание специалистов и которая нашла определенное отражение в Инновационной стратегии 2020 МЭР. Следует согласиться, что в стране с крупной экономикой и диверсифицированной отраслевой структурой выбор варианта политики технологической модернизации не может быть универсальным для всех отраслей и секторов. Это определяет целесообразность выбора смешанной стратегии, с элементами стратегии лидерства в некоторых сегментах, в которых имеются (или могут быть быстро созданы) конкурентные преимущества при одновременной реализации догоняющей стратегии в ряде секторов экономики и промышленности, параллельно с восстановлением инженерного и конструкторского потенциала [4, с. 21; 31]. Вместе с тем это общее представление нуждается в большей конкретизации и тщательной проработке.

Прежде всего, подчеркнем еще раз, при реализации стратегии формирования инновационной экономики необходимо держать в поле внимания все представленные выше ее ключевые направления — технико-технологические, организационно-управленческие, институциональные, социальные и др. инновации, которые должны реализовываться на согласованной основе. Непосредственно вытекающим из этого требования выводом является недопустимость чрезмерного перенапряжения на одном из направлений инновационного процесса (скажем, в области технико-технологических нововведений, сопровождающихся резким сокращением персонала), без реализации программ поддержки занятости, переобучения персонала и т.п. То же, возможно еще в большей мере, относится к продуктовым и к сервисным инновациям. Реализуя их надо не только учитывать склонность отечественного потребителя к нововведениям, но обеспечивать сбалансированное укрепление покупательной способности всех слоев населения. Существенной преградой на этом пути является сложившийся в России недопустимо высокий разрыв в доходах населения, который не будет преодолен, если политическая власть не решится отменить социально несправедливую плоскую шкалу подоходного налогообложения, которая одновременно блокирует и расширение спроса на инновации.

Еще одним важным требованием является формирование адекватного представления о точке отсчета, на которой находится в настоящее время страна, без перекосов и в сторону «шапкозакидательства», и в сторону позиции «мы бесконечно отстали и нашим уделом является только подражание». Все это предъявляет особые требования к статистике инновационной экономики. Как уже отмечалось выше, широкое хождение в последнее годы получили различные международные индикаторы, рейтинги и ренкинги. При всем их значении в стране надо формировать качественные и заслуживающие доверия национальные базы данных, разумеется, при внимательном изучении и согласовании их с параметрами, которые используются в авторитетных (а не спекулятивных) международных базах данных.

То обстоятельство, что показатели международных рейтингов нецелесообразно абсолютизировать, в том числе при оценке болезненной для страны проблемы качества институтов, которая имеет прямое отношение к объекту исследования данной статьи, подтверждается многократно. Речь идет не только о ситуации с благоприятными оценками, которые давались рядом рейтинговых агентств ипотечному бизнесу США накануне кризиса 2008 г. [41] «Свежим «примером подобного рода могут служить разрабатываемые группой «Исследование развития» Всемирного Банка Международные индикаторы управления (The Worldwide Governance Indicator) [34]. Это исследование, которое проводится на регулярной основе с 1996 г., охватывая 200 стран и регионов, формирует сравнительные оценки шести индикаторов, отражающих качество государственного управления и институтов [42]. Согласно этим оценкам, Россия из максимально возможных 100 баллов набрала в 2009 г. по всем этим индикаторам, соответственно, следующие баллы: 23; 22; 45; 35; 24; 11. К примеру, Румыния, расположенная рядом по алфавиту, получила, соответственно, 60; 58; 51; 70; 58; 57 баллов. Одновременно весьма почетные места заняли страны, по вине которых Евросоюз в текущем 2011 г. столкнулся с реальной угрозой второй волны финансового кризиса и которые вряд ли могут быть отнесены к странам с высокими по качеству институтами. В их числе — Португалия (ее баллы: 89; 83; 85; 80; 83; 82). Лишь несколько ниже были оценки у Италии и Греции [34].

Еще одно важное требование состоит в том, что формирование экономики инновационных изменений должно осуществляться возможно эффективнее, в том числе и в условиях, когда на цели инновационного развития государством выделяются все более значительные ресурсы. Так, в 2010 г. объем соответствующих средств составил 1,1 трлн руб., или свыше 10% Федерального бюджета. Однако эффективность их расходования должна быть существенно повышена [12, С. 111]. Можно приводить разные причины, почему, если в стране и достигаются задуманные цели, но отнюдь не самым эффективным образом. Одно из этих объяснений, безусловно, связано с монополизмом в науке и отсутствием квалифицированной общественной экспертизы. Стране нужны конкурирующие научные школы, которые обладают не только сопоставимым творческим потенциалом, но и равными возможностями получения финансирования и участия в конкурсах на выполнение государственных, региональных и отраслевых аналитических заказов. Данная проблема приобретает еще большую остроту при обсуждении вопроса о том, какие отраслевые сегменты имеют приоритетное значение для формирования экономики инновационных изменений. В настоящее время в этой дискуссии, что можно только приветствовать, участвуют различные команды экспертов, которые отражают и различные силы общества, и различное понимание происходящих процессов, включая президентские и правительственные структуры. Разнообразие подходов — важный компонент свободной научной дискуссии.

Конкретизируем на этот счет авторскую позицию. Во-первых, при формировании инновационного ядра целесообразно принимать во внимание осуществление соответствующих усилий и нашими конкурентами на глобальных рынках. И не копируя их необходимо из совокупности новых рынков и секторов экономики, соответствующих 6-му технологическому укладу, выбрать те, в развитии которых в стране имеется лучший потенциал и задел и при выходе на которые отечественные предприятия смогут предложить действительно конкурентоспособные товары. Во-вторых, целесообразно принимать во внимание роль сектора в национальной экономике, который будет определять, в частности, масштаб эффекта от инновационного прорыва, а также численность занятого в нем персонала. В этом отношении следует поддержать усилия по модернизации машиностроительного сектора страны, включая такие его ключевые направления, как вертолето- и авиастроение, атомное и энергетическое машиностроение и ряд других. В-третьих, критерием отбора отраслей, как и предлагается рядом специалистов, должны быть темпы роста [35]. Однако следует полнее учитывать, что высокие темпы роста имеют не только сектора экономики, которые связаны с нанотехнологиями и т.п., а также отрасли, создаваемые в ответ на современные глобальные вызовы. В их числе — отрасли альтернативной энергетики, которым в нашей стране, в том числе вследствие консерватизма ряда правительственных структур, не уделяется должного внимания.

Как уже отмечалось выше, объектом активного диалога в обществе является и вопрос о целесообразной степени радикальности инновационных изменений. На принципиальную возможность достаточно радикального поворота на инновационные рельсы указывает не только опыт ряда стран БРИК, который активно исследуется специалистами. Об этом же говорит и менее «раскрученный» в научной литературе и среди специалистов опыт радикальной трансформации и модернизации в течение прошедших после объединения 20-ти с небольшим лет Восточной Германии, который и представим далее в обзорной форме.

Хотя экономика бывшей ГДР (сегодня — Восточная Германия, далее ВГ) считалось одной из самых успешных в прежней социалистической системе, ее эффективность была крайне низкой по сравнению с Западной Германией (далее ЗГ) и оценивалась специалистами в 25% от западногерманского уровня. После 1990 г. и внешний и внутренний рынки для продукции ВГ практически полностью исчезли, в том числе в силу распада СЭВ и Советского Союза, а свидетельства катастрофического состояния экономики и окружающей среды в землях Восточной Германии стали достоянием широкой общественности.

В этот период обсуждалось два сценария дальнейшего развития ВГ: либо быстрый и радикальный, либо медленный и постепенный варианты интеграции в экономику и общество ЗГ. При этом, исходя из политических мотивов, второй из этих вариантов оказался неосуществимым. В результате процессы модернизации экономики и инфраструктуры, образования и науки, государственного управления, общественной жизни и ее институтов, как и технологической базы предприятий должны были проходить в считанные месяцы. Дополнительная причина радикальной модернизации экономики ВГ состояла и в том, что после объединения этих двух стран в ВГ имели шансы для своего развития только новые инновационные предприятия, поскольку традиционная промышленность ЗГ имела и так достаточно мощностей для удовлетворения спроса присоединившихся 16 млн восточных немцев. В этих условиях фирмы ВГ, не вставшие на инновационный путь развития, практически не были в состоянии конкурировать с западными фирмами на одних и тех же рынках.

В процессе ускоренной приватизации народных предприятий ВГ обанкротилось значительное число хозяйствующих субъектов, и практически весь регион охватила безработица. Остроту ситуации с безработицей и решением других социальных проблем ослабили огромные инвестиции, направляемые в восточные земли, общий объем которых за прошедшие после объединения 20 лет составил 1.200 млрд Евро. Одновременно они способствовали выращиванию нового инновационного бизнеса, нацеленного на рынки будущего с новыми кадрами менеджеров и новыми трудовыми коллективами. Открывались, как уже частично отмечалось в п.1, и широкие возможности финансовой поддержки инновационного бизнеса со стороны государства и Евросоюза. Большое внимание уделялось созданию поддерживающих посреднических структур в качестве «агентств будущего», бизнес инкубаторов, а также модернизации социальной инфраструктуры, формированию современной транспортной и коммуникационной инфраструктуры. Все это способствовало модернизации городов и сел, а также разрешению в течение всего лишь нескольких лет «вечной» проблемы нехватки жилья.

Общие итоги этой напряженной деятельности, которая не была свободна от острых противоречий и конфликтов, таковы. Если в 1990 г. реальный ВВП в ВГ на душу населения составлял менее 10 000 €, то сегодня достигнутый уровень превышает 20 000 €. Но это все еще лишь около 70% от уровня Западной Германии, и эти показатели меньше среднего уровня 15 прежних стран ЕС (так называемого среднего уровня ЕС-15) [36, S. 22]. Производительность бизнеса в ВГ за 20 лет поднялась на уровень, превышающий 80% от западных показателей [37, S. 116]. Этот все еще сохраняющийся существенный разрыв объясняется и существенно меньшими размерами возникших в ВГ новых инновационных фирм, и низкой долей собственного капитала во многих фирмах. Тем не менее, доля НИОКР в промышленности ВГ составляет сегодня уже 3,5% от ВВП ВГ, в то время как эта величина в ЗГ равна 4,1%. Количество патентов на 100 занятых в сфере НИОКР тоже значительно выросло и составляет сегодня 11 и 16, соответственно, в ВГ и ЗГ [37, S. 129]. Как можно видеть, далеко не по всем позициям параметры социально-экономического и инновационного развития ВГ и ЗГ удалось выровнять, но все же достигнутые результаты более чем впечатляют, в том числе и при их сопоставлении с данными по России.

Подводя краткий итог, подчеркнем еще раз следующее. Восточной Германии, ее экономике и обществу в целом буквально за считанные месяцы пришлось интегрироваться в одно из ведущих инновативных государств мира. Процесс перехода к современной экономике происходил очень болезненно, со значительным стрессом для населения и предприятий, но при существенной поддержке со стороны Западной Германии. Один из важнейших уроков этого опыта заключается в том, что затягивание процесса перехода, «обоснование» которому всегда может быть найдено, делает его более болезненными, перенося на плечи будущих поколений ответственность за назревшие перемены, и многократно увеличивая соответствующие издержки. Однако все это не может снять саму по себе необходимость радикальных перемен, которые должны быть согласованы в различных направлениях и сферах жизни современного общества.

Отправные позиции модернизации сферы образования в условиях формирования инновационной экономики

Принципиальное значение для формирования инновационной экономики, которую еще нередко именуют экономикой знаний или интеллектуальной экономикой, играет сфера образования. К числу целевых установок модернизации этой сферы относится существенное повышение качества и конкурентоспособности для укрепления ее позиций на становящемся все более открытым глобальном рынке образовательных услуг. При этом сформулированные выше отправные предпосылки успешного продвижения в сторону инновационной экономики в полной мере должны учитываться и при реформировании данной сферы. Речь идет, напомним, наряду с разработкой эффективной государственной инновационной стратегии при балансе интересов всех основных структур гражданского общества, включая, разумеется, предпринимательское сообщество, также о согласованных усилиях по реализации базовых направлений комплексного инновационного процесса от технико-технологических, организационных, продуктовых, сервисных нововведений до институциональных и социальных инноваций. Дополнительно отметим, что, как свидетельствует ряд международных рейтингов, именно недостаточная конкурентоспособность сфер российского образования и науки, в том числе в области публикационной активности и инновационных научных разработок, доводимых до стадии коммерциализации, относятся к числу причин, определяющих недопустимо низкие позиции страны в рамках международных сопоставлений.

Нельзя не признать, что для решения этих проблем в стране в последние годы активизируются усилия на общегосударственном уровне, в рамках ведущих университетов, а также в регионах. К числу удачных региональных примеров можно отнести заключение соглашений ряда Университетов г. Екатеринбурга со Сколково, призванных интегрировать образовательные услуги и инновационные институты развития [3]. Вместе с тем реализуемые в этой области инициативы нуждаются в большей систематизации, чему может помочь осмысление международного опыта по подготовке высококвалифицированных и конкурентоспособных на глобальном рынке кадров. Заслуживающим внимания примером в этом отношении является Германия. Наряду с обозначенными в п. 2 на этот счет причинами, дополнительно отметим, что в данной стране до недавнего времени функционировала сформированная на принципах Гумбольдта классическая (а не двухступенчатая, как это предусмотрено Болонским процессом) система высшего образования. И она, с этой точки зрения, имела сходные черты с российской высшей школой [43]. Вместе с тем принципиальным отличием организации образовательного процесса и науки в Германии, которое в первую очередь следует отметить, является тесная интеграция этих двух сфер. Опыт и успехи не только Германии, но и большинства развитых стран свидетельствуют, что именно университеты с их динамизмом, постоянным притоком творческой молодежи и широкими международными контактами способны выступать главными драйверами науки, сочетая по принципу Гумбольдта науку и образование.

Сегодня немецкие университеты, как и в целом экономика, в области НИОКР и образования все чаще сталкиваются с международной конкуренцией. В этих условиях преподавательскому коллективу необходимо удерживать позиции на глобальных рынках образовательных услуг, публикуя результаты своих исследований в ведущих международных журналах, формируя научно-образовательные сетевые структуры с другими вузами и обеспечивая коммерциализацию части проводимых в университетских стенах исследований. В современных условиях большинство исследовательских проектов реализуется вне рамок отдельных вузов или территориально ограниченных научных школ, а на уровне международных объединений (сетей). Что касается профессионального применения результатов НИОКР на практике, то с этой целью многие университеты создают центры инновационного трансферта. В сфере университетского образования также оказывается содействие отдельным ученым, исследовательским командам и сетям, если им удается получить финансовую поддержку из средств многочисленных программ ЕС, федеральных министерств, министерств отдельных земель и частных фондов. Для успеха в этой области университетам (как и бизнесу) также необходимо профессиональное обучение и консультирование.

Высокий уровень науки и подготовки кадров в Германии обеспечивается также благодаря широкому применению современных принципов управления качеством, главные выводы из которого гласят, что качество должно быть встроено преимущественно в первоначальные ступени «производственного процесса» и что его организация должна быть экономичной. Применительно к образовательному процессу это предполагает, с одной стороны, тщательный отбор преподавательских кадров, центральные позиции среди которых в Университетах Германии занимают высококвалифицированные профессора. А, с другой стороны, — создание условий для привлечения лучших молодых умов из университетов всего мира. В данном случае, если оперировать терминологической классификацией Глобального индекса конкурентоспособности ВЭФ, Германия как ориентированная на инновации страна исходит из того, что решающим фактором обеспечения устойчивого долговременного роста являются в первую очередь интеллектуальные ресурсы всего мира.

На практике принципы менеджмента качества применительно к отбору наиболее квалифицированного преподавательского персонала, способного в свою очередь обеспечивать подготовку высокопрофессиональных и востребованных в экономике и обществе специалистов, реализуются следующим образом. Профессором университета [44] (который одновременно в вузах Германии, как правило, является и руководителем кафедры) можно стать лишь в том случае, если в университете появляется свободная вакансия для данной должности. При этом кандидаты на должность, как правило, должны иметь докторскую степень, а также публиковаться в ведущих международных журналах, например, если речь идет о вакансии по маркетингу, то в журналах «Journal of Marketing» или «Journal of Marketing Research». Вакансии образуются, когда один профессор уходит на пенсию, переходит в другой Университет или, что бывает нечасто, при возникновении новой кафедры (например, в результате формирования крупной фирмой своей базовой кафедры в Университете). Во всех этих случаях совет факультета, принимая во внимание, разумеется, и вызовы инновационной экономики, решает, в каком направлении соответствующая кафедра должна проводить исследования и обучение в будущем. Это может, например, означать, что кафедра маркетинга в будущем должна иметь название «Международный маркетинг» (как и соответствующий профиль) или «Стратегический маркетинг в области инноваций». Далее совет факультета определяет отдельные требования к будущему заведующему кафедрой, такие как профессиональная компетентность, международный опыт работы, активное знание иностранных языков, публикации в ведущих международных журналах и т.д. Все требования объединяются в описание вакансии и они публикуются в различных СМИ. Это делает их доступными для претендентов буквально со всего мира и имеет важное значение для формирования профессорского коллектива, обладающего широкими знаниями и высоким профессионализмом по подготовке кадров для новой экономики.

Для отбора кандидатов совет факультета создает специальную комиссию, которая предоставляет всем профессорам факультета информацию о претендентах, рассматривает их документы и отбирает от трех до пяти кандидатов из общего перечня претендентов. При этом в целях обеспечения мобильности кадров, отвечающей требованиям современной эпохи, как правило, не практикуется участие в этом конкурсе ученых своего же факультета. Отобранные из общего списка кандидаты приглашаются для собеседования и открытых научных докладов с целью публичной презентации идей о предполагаемой работе. В последнее время доклады представляются преимущественно по-английски, так как каждый профессор университета должен уметь читать лекции на квалифицированном английском языке и готовить соответствующие публикации. По завершению презентации всех кандидатов комиссия определяет их «рейтинг». Кандидат, занявший первое место в данном рейтинге, при согласии совета факультета и сената университета (и возможно президента или ректора университета и/или министерства) получает место профессора и свою кафедру в университете.

Несколько слов о научно-преподавательской деятельности профессора. В университете он представляет определенную специальность, например уже упомянутый выше маркетинг. Это означает, что он отвечает за преподавание и исследования данной темы и, как правило, никто, кроме него, не занимается обучением и не проводит научных исследований в этой сфере в данном университете. Более того, согласно принципам свободы преподавания и научных исследований и в соответствии с Конституцией ФРГ, лишь сам профессор определяет содержание своих лекций и исследований. Согласно последним статистическим данным, более трети своего времени профессора немецких университетов тратят на научные исследования, треть — на преподавание, и почти треть — на участие в университетском самоуправлении. В среднем, они работают 65 часов в неделю, из которых на чтение лекций приходится 8–9 часов. От профессора также ожидают участия в работе академического самоуправления университета и факультета (в сенате, совете факультета, деканате, комиссиях и т.д.), причем на бесплатной основе или же за символическое дополнительное вознаграждение. Большинство профессоров университетов являются участниками международных научных обществ. Они также объединяются в организациях, призванных выражать и защищать интересы и общепринятые принципы образования и исследований перед государством и политиками. Примером последних может служить немецкая ассоциация университетов (Deutscher Hochschulverband).

Важным звеном научно-образовательного процесса является возглавляемая профессором кафедра, в работе которой непосредственно участвуют также молодые научные сотрудники и ассистенты, которые преимущественно имеют временные контракты. Наряду с количеством публикаций в престижных международных журналах рейтинг и авторитет любой кафедры среди коллег и студентов также определяется суммой средств, которыми она располагает для проведения научных исследований. Поэтому значительные усилия заведующий, как и сотрудники кафедры, направляют на привлечение средств из внеуниверситетских фондов и научно-исследовательских организаций. В случае успеха, за счет этих средств оплачиваются дополнительные места для научных сотрудников, финансируются научные исследования и поездки на конференции. Активное участие в конференциях, прежде всего международных, является важной предпосылкой подключения к работе международных исследовательских сетей и публикации результатов проводимых исследований в престижных научных журналах.

Как можно заключить из этого краткого обзора, предоставление на высоком качественном уровне образовательных услуг, которые воплощаются в подготовке высокопрофессиональных специалистов, предъявляет жесткие требования к отбору преподавательских кадров и к их последующей профессиональной деятельности. Оценка качества их работы, подчеркнем еще раз, проводится самим научным сообществом. Она осуществляется по жестким международным критериям, которые формируются на становящимся все более глобальным рынке образовательных и научных услуг. Что касается университетской молодежи, то ее лучшие представители получают возможность работать под руководством профессора в качестве ассистентов или научных сотрудников кафедры в течение лишь ограниченного по времени интервала (в Германии, как правило, не более 6-ти лет). В этот интервал, наряду с выполнением значительного объема работы по практической организации образовательного процесса, перед молодым сотрудником стоит задача активно участвовать в поиске источников финансирования научных исследований на кафедре, включая участие в международных научных конференциях. Что касается повышения квалификации молодежи, то в последние годы все шире практикуется организация так называемых Graduate Colleges, т.е. своеобразной формы аспирантуры для подготовки PhD диссертаций. Для их формирования ряд университетских профессоров, имеющих взаимную заинтересованность в разработке определенного научного направления и, возможно, представляющих различные университеты, объединяют свои усилия в поисках необходимых для этого источников финансирования. Это финансирование предоставляется на конкурсной основе из государственных и негосударственных фондов и предназначается для разработки молодежью, которая получает в этом случае определенную стипендию, совместно с профессорами соответствующей научной проблемы. Одним из важных результатов обучения в подобных колледжах выступает и защита молодежью диссертаций.

Дополняя сформулированные выше выводы по кругу обсужденных в статье проблем, отметим, что формирование экономики инновационных изменений представляет собой комплексный многосложный процесс, для успешного развертывания которого необходимо держать в поле внимания все его приоритетные направления, включая технико-технологические и процессорные инновации, организационно-управленческие изменения, институциональные и социальные преобразования. Для достижения этой цели наиболее целесообразно применять смешанную стратегию, реализуя сбалансированные усилия по формированию ее инновационного ядра при одновременной интенсивной модернизации базовых для страны, включая инфраструктурные, отраслей. Принципиальное значение для формирования инновационной экономики, которая еще именуется экономикой знаний или интеллектуальной экономикой, играет сфера образования, условием радикального реформирования которой служит осмысление и учет передового зарубежного опыта. Особенно жесткие требования современная эпоха предъявляет к отбору преподавательских кадров и к их последующей профессиональной деятельности. Оценку этой деятельности целесообразно проводить по международным критериям, которые формируются на становящимся все более глобальным рынке образовательных и научных услуг.

Примечания:

[1] URL: www.rbc.ru (дата обращения 27.04.2010)

[2] Резникова А. Рецепт конкурентоспособности России от Всемирного экономического форума // http://www.rbcdaily.ru/2011/06/07/focus/562949980386360 (дата обращения 29.07.2011)

[3] Кособокова Т. iРейтинг: эксперты против «Стратегии-2020» // http://www.rbcdaily.ru/2011/08/03/focus/562949981045875 (дата обращения 07.08.2011)

[4] Инновационная Россия — 2020. Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года. Проект. Минэкономразвития России. — М., 2010 // http://www.economy.gov.ru/minec/activity/sections/innovations/doc20101231_016 // Дата обращения 18.07.2011

[5] Эксперты: Транспортная отрасль РФ при нынешнем руководстве пришла в упадок // http://top.rbc.ru/economics/20/07/2011/606516.shtml (дата обращения 21.07.2011)

[6] The Global Competitiveness Report 2010-2011. World Economic Forum. http://www3.weforum.org/docs/WEF_GlobalCompetitivenessReport_2010-11.pdf (дата обращения 18.07.2011)

[7] Innovation Union Scoreboard 2010. The Innovation Union’s performance scoreboard for Research and Innovation. 01.02.2011 // http://www.proino-europe.eu/metrics (дата обращения 19.06.2011).

[8] The Global Innovation Index 2011 // http:// www. globalinnovationindex.org/ gii/GII%20COMPLETE_PRINTWEB (дата обращения 09.08.2011).

[9] Инвестиционный директор фонда «Сколково» Александр Лупачев: «Россия находится в тренде мирового развития» // http://www.rbcdaily.ru/2011/06/27/focus/562949980529090 (дата обращения 08.08.2011)

[10] Глава АСИ Андрей Никитин: «АСИ — это площадка коммуникации с теми людьми, которые есть сегодня» http://www.rbcdaily.ru/2011/07/29/focus/562949980892938 (дата обращения 08.08.2011)

[11] Шилов А. Инновационная экономика: наука, государство, бизнес // Вопросы экономики. — 2011. — № 1. — C. 127–137.

[12] Смотрицкая И., Черных С. Государственные закупки и формирование инновационной экономики // Вопросы экономики. — 2010. — № 6. — С. 108–111.

[13] Руководство Осло. Рекомендации по сбору и анализу данных по инновациям (перевод с англ.). 3-е изд. Подготовлено ОЭСР и Евростатом. — М., 2006 (Oslo Manual. Guidelines for Collection and Interpretation Innovation Data. Third edition. A joint publication of OECD and Eurostat. OECD/EC. 2005).

[14] Ministerial Report on the OECD Innovation Strategy «Innovation to strengthen growth and address global and social challenges» //http://www.oecd.org/dataoecd/51/28/45326349.pdf (дата обращения 25.06.2011).

[15] Reviewing Community innovation Policy in a changing world. COM (2009) 442 final. Brussels// http ec.europa.eu/enterprise/policies/innovation/files/com%282009%29442final_en. pdf (дата обращения 25.06.2011).

[16] Freeman C. Technology, Policy and Economic Performance. Lessons from Japan. — London: Pinter Publishers, 1987.

[17] Lundvall B.A. National System of Innovation: Towards a Theory of Innovation and Interactive Learning. — London: Pinter Publishers, 1992.

[18] Пахомова Н.В., Рихтер К.К. Индустриальные инновации и политика устойчивого развития: вызов для российского государства и бизнеса. В кн.: Глобализация, новая экономика и окружающая среда. Проблемы общества и бизнеса на пути к устойчивому развитию. — СПб.: Изд-во СпбГУ, 2005. — С. 256–262.

[19] Jacobson St., Bergek A. Innovation system analysis and sustainability transition: Contributions and suggestions for research //Environmental Innovation and Societal Transitions.- 2011. — №1. — P. 41–57.

[20] Mothe K., Thi T.U.N. The link between non-technical and technological innovation // European Journal of Innovation Management. — 2010. — Vol.13. — № 3. — P. 313–332.

[21] Пахомова Н.В. Современная конкурентная политика: теоретический анализ и опыт реализации (на примере ЕС и России) // Вестник СПбГУ. Сер. Экономика. — 2008. — Вып. 1. — С. 3–24.

[22] Шумпетер Й.А. Капитализм, Социализм и Демократия: Пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. — М.: Экономика, 1995.

[23] Scherer F.M. Market structure and the employment of scientists and engineers // American Economic Review. — 1967. — 57. — P. 324–331.

[24] Sutton J. Sunk Costs and Market Structure: Price Competition, Advertising, and the Evolution of Concentration. 1991. Cambridge. MA, MIT Press; Sutton J. Technology and Market Structure: Theory and History. 1998. MIT Press. Cambridge, MA.

[25] Shepherd W.G., Shepherd J.M. The Economics of Industrial Organization. Firth Ed. 2004. Illinois. Waveland. Press Inc.

[26] Guidelines on the assessment of horizontal mergers under the Council Regulation on the control of concentration between undertakings (2004/C) //Official Journal of the European Union. 02.05.2004. C 31/03 — 31/18.

[27] Старинская Г. Собственников НПЗ принуждают к модернизации жесткими санкциями // http://top.rbc.ru/economics/25/08/2011/612214.shtml.

[28] URL: www.m-r-n.com/ (дата обращения 15.08.2011)

[29] Bundesbericht Forschung und Innovation 2010, Bundesministerium fьr Bildung und Forschung

[30] OECD, Main Science and Technology Indicators, February 2011.

[31] Полтерович В.М. (ред.) Стратегия модернизации российской экономики. — СПб.: Алетейя, 2010.

[32] Голиченко О. Модернизация и реформирование инновационной стратегии России: проблемы и решения //Вопросы экономики. — 2010. — № 8. — С. 41–53.

[33] Минюст США ведет расследование в отношении Standard & Poor’s http://top.rbc.ru/economics/18/08/2011/611058.shtml (дата обращения 18.08.2011).

[34] The Worldwide Governance Indicators. The World Bank. Development Research Group. Macroeconomics and Growth Team. September 2010.

[35] Глазьев С.Ю., Харитонов В.В. (ред.) Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического уклада в экономике. — М., 2009.

[36] Ostdeutschlands Transformation seit 1990 im Spiegel wirtschaftlicher und sozialer Indikatoren, Halle Institute for Economic Research, 2010.

[37] Jahresbericht der Bundesregierung zum Stand der Deutschen Einheit, 2010.

[38] Немецкие вузы столкнулись с наплывом студентов // http://5ballov.qip.ru/news/newsline/2011/08/09/67117/

[39] Так, к числу ключевых кластеров, формирование которых сопровождает переход к новой экономике, относится, наряду с IT и biotech, сектор чистых технологий (cleantech) [9], который в России при наличии огромного потенциала недостаточно развит. Причинами этого является не только недостаточная активность отечественного бизнеса, но и отсутствие в этой области целенаправленной политики государства, в том числе по повышению уровня экологической безопасности и ресурсосбережения. Что касается экологической безопасности, то антиинновационным событием 1-ой половины 2011 г., по оценке экспертов, стало решение правительства об очередном переносе сроков перехода на экологичное топливо и пролонгация торговли бензином АИ-92 класса Евро-2 до середины 2012 г. [3].

[40] Так, в секторе нефтепереработки необходимые меры по технологической модернизации в целях перехода на производство высококачественного современного топлива были все же реализованы «Татнефтью, «Башнефтью», ЛУКОЙЛ-ом, а также группой ГАЗ, которая запустила производство соответствующих нормам Евро-4 двигателей. Однако, как отмечают эксперты, эти усилия в условиях отсрочки введения новых стандартов выглядят как излишне поспешные и экономически нерациональные [3]. Вместе с тем в целях разблокировки данной парадоксальной ситуации, когда экономические интересы инертных в области модернизации НПЗ оказались, по существу, не затронутыми никакими санкциями в июне 2011 года на правительственной комиссии по ТЭК все же обсуждался вариант отзыва или отказа в выдаче лицензий на разработку месторождений для подобных компаний, а также ряд др. мер [27].

[41] В настоящее время Министерство юстиции США ведет ряд расследований в отношении Standard & Poor’s, одного из крупнейших в мире рейтинговых агентств. Причинами, наряду с решением S&P о лишении США наивысшего рейтинга (AAA), вызвавшего падение на мировых финансовых рынках летом 2011 г., явились и оценки этого агентства накануне обвала фондовых рынков в 2008 г. По данным газеты New York Times, несмотря на то, что аналитики агентства предлагали снизить рейтинги становящимся все более рискованными ипотечным бондам, это намерение было пресечено руководством S&P, которое, как и ряд других агентств, получало огромные доходы, присваивая наивысшие рейтинги сомнительным ипотечным бумагам [33].

[42] В число этих индикаторов, образующих группу а, включены параметры, во-первых, характеризующие то, как национальные правительства избираются и насколько они подотчетны избирателям (Voice and Accountability) и, во-вторых, отражающие защищенность правительства от смены путем насилия или терроризма (Political Stability and Absence of Violence / Terrorism). Группу в образуют индикаторы, отражающие способность правительства качественно формулировать и реализовывать политику, в том числе в области предоставления общественных услуг (Government Effectiveness) и поддержки частного сектора, включая степень доверия к его решениям (Regulatory Quality). Третью комплексную группу (c) образуют индикаторы, отражающие, с одной стороны, степень участия граждан в формировании правого поля государства, а также исполнение контрактов и защиту имущественных прав (Rules of Law), а, с другой, — контроль за коррупцией (Control of Corruption).

[43] Релевантность обращения в опыту Германии подтверждают и итоги прошедшей летом 2011 г. вступительной компании, в ходе которой немецкие вузы столкнулись, несмотря на проявляющийся и в Германии демографический спад, с наплывом студентов, который по прогнозам экспертов, сохранится в ближайшие 15 лет [38].

[44] В Германии из почти 400 вузов выделяют два их типа: специальные ВУЗы, которые еще называются университетами прикладных наук (Fachhochschulen — FHS), поскольку они в большей мере ориентированы на практику, и собственно университеты. На сегодняшний день в FHS невозможно получить научную степень кандидата и доктора наук, однако их выпускники обладают правом обучаться на магистерских программах университетов. В ВПУ работает около 18.000 профессоров, в 100 университетах Германии — около 24.000 профессоров.

perspectivy

Опубликовано на сайте: 2012-05-15