Компании и инновации: локальный взгляд на глобальные изменения

Важнейшими инновационными регионами мира остаются США, Европа и Япония – на них приходится 93% корпоративных инвестиций в исследования и разработки. В последние годы к лидерам приближаются некоторые развивающиеся страны, в основе инновационных успехов которых лежит динамичное развитие «национальных чемпионов» – крупных глобальных компаний. А вот Россия пока в числе аутсайдеров.

Корпоративные инвестиции – основа современной инновационной системы

В последнее время инновации стали своеобразным «общим местом» общественно-политической жизни. Политики и журналисты, экономисты и общественные деятели считают своим долгом пропеть мантры инновациям, инновационным политике и экономике в своих речах, выступлениях и статьях. Но на самом деле далеко не все понимают значение и механизмы влияния инноваций на экономический рост. Особенно это касается корпоративных инноваций и инвестиций в исследования и разработки.

Между тем значение корпоративных инноваций для развития экономики трудно переоценить. Как справедливо отмечает заместитель директора ИМЭМО РАН Н. Иванова, «ни университеты, ни государственные лаборатории не могут сравниться с корпоративной наукой по объему затрат и численности научных кадров, количеству получаемых патентов, потоку технических новинок в виде продуктов, процессов и услуг» [1]. Доля затрат на НИОКР корпораций в общем объеме национальных НИОКР для большинства развитых стран превышает, по данным Н. Ивановой, 65%, а в среднем по странам ОЭСР она приближается к 70%.

В соответствии с международной классификацией все отрасли экономики можно разделить на четыре группы по степени их инновационности. В первую, высокотехнологичную группу входят отрасли с высокой степенью интенсивности НИОКР, где соотношение затрат на исследования и разработки к объемам продаж превышает 5%. К этой группе относятся: фармацевтика и биотехнологическая промышленность, производство медицинской техники и оказание медицинских услуг, компьютерное и телекоммуникационное оборудование, а также компьютерные услуги.

Ко второй группе средне-высокотехнологичных отраслей относятся электронная промышленность, автомобильная индустрия, аэрокосмическая промышленность, общее машиностроение, химическая промышленность, производство товаров длительного пользования для дома. Здесь интенсивность затрат на НИОКР колеблется в пределах от 2 до 5%. В группе средне-низкотехнологичных отраслей интенсивность НИОКР составляет 1–2%. Среди них – пищевая промышленность, производство нефтегазового оборудования, электроэнергетика, отрасли туризма и фиксированной связи. Наконец, последнюю группу низкотехнологичных отраслей с уровнем интенсивности НИОКР менее 1% составляют нефтегазовая промышленность, металлургия, строительство и производство строительных материалов, торговля, транспорт, горнодобывающая промышленность [2].

В 2009 г. общий объем корпоративных инвестиций в НИОКР, осуществленный крупнейшими компаниями мира [3], составил 503 млрд долл., что на 2% ниже уровня 2008 г. Это небольшое сокращение в результате тяжелого финансово-экономического кризиса прервало устойчивый рост в течение последних пяти лет (рис.1).

Рис. 1. Темпы прироста корпоративных инвестиций в НИОКР, %

Источник: TheEUIndustrialR&DInvestmentScoreboards (2004, 2005, 2006, 2007, 2009, 2010). EropeanComission.

В тоже время это сокращение было значительно меньше, чем падение объемов продаж компаний (10%), капитальных вложений (17,5%) и прибылей (21%) (рис. 2).

Рис 2. Динамика основных показателей деятельности крупнейших компаний в 2009 г.

Источник: The Global Innovation 1000, Issue 61, winter 2010; The EU Industrial R&D Investment Scoreboards 2010. EropeanComission.

Это означает, что реальная интенсивность инвестиций в НИОКР за прошедший год даже повысилась – с 3,5% до 3,8%, красноречиво свидетельствуя, что компании стараются сохранить свои инновационные программы даже в период кризиса и рассматривают инновации как важнейший фактор будущего долгосрочного роста. По данным McKinsey, почти 85% опрошенных глобальных компаний считают инновации исключительно важным фактором своей корпоративной стратегии экономического роста [4].

Производство компьютерного оборудования и программного обеспечения, несмотря на некоторое сокращение инвестиций в НИОКР в 2009 г. (-6%), остается ведущим инновационным сектором глобальной экономики: на него приходится более четверти мировых затрат на исследования и разработки со стороны корпораций. Второе место занимает быстрорастущий фармацевтический сектор (22%), где инвестиции в НИОКР во время криза не только не сократились, но выросли на 5%. Наконец, третью позицию сохраняет автомобильная промышленность, которая в наибольшей степени оказалась затронута финансово-экономическим кризисом (табл. 1).

Таблица 1. Отраслевая структура корпоративных затрат на исследования и разработки

*нефтегазодобыча, пищевая промышленность, банковский сектор и др.

Рассчитанопо: The Global Innovation 1000, Issue 61, winter 2010; The EU Industrial R&D Investment Scoreboards 2010. Eropean Comission.

Обращает на себя внимание тот факт, что ведущие инновационные сектора мировой экономики практически не представлены в российской структуре хозяйства. А важнейшие отрасли, определяющие лицо современной России (нефтегазодобыча, пищевая промышленность, финансовый сектор, сфера услуг), являются инновационными аутсайдерами. Непонятно, каким образом, не меняя нынешнюю отраслевую структуру российской экономики, можно выстроить инновационную структуру хозяйства страны. Даже аэрокосмическая промышленность, на которую в настоящее время делается инновационная ставка, занимает в мировом табеле о рангах лишь седьмое место.

Именно поэтому в региональной структуре глобальных инвестиций в НИОКР России не находится места (табл. 2, рис. 3).

Таблица 2. Региональная структура инвестиций в НИОКР

Рассчитанопо: The Global Innovation 1000, Issue 61, winter 2010; The EU Industrial R&D Investment Scoreboards 2010. Eropean Comission.

Рис. 3. Важнейшие инновационные регионы мира и их доля в глобальных НИОКР, %

1 – США; 2 – Европа; 3 – Япония; 4 – остальной мир

Рассчитано по: HowtheTopInnovatorsKeepWinning. TheGlobalInnovation 1000. Issue 61, Winter 2010.

Крупнейшими инновационными регионами по-прежнему остаются США, Европа и Япония. На них приходится 93% всех мировых корпоративных инвестиций в исследования и разработки. В последние годы к этим лидерам старается приблизиться ряд развивающихся, прежде всего азиатских, стран. Так, в 2009 г. прирост инвестиций в НИОКР в Китае составил 40%, Индии – 27%, Южной Корее – 9%, Тайване – 3%.

В число пятидесяти крупнейших инновационных компаний мира входят 19 американских, 18 европейских и 12 японских корпораций. Развивающиеся страны представлены в этом списке лишь одной – южнокорейской Samsung Electronics, занимающей двенадцатое место в мире по объемам инвестиций в НИОКР. В списке двадцати крупнейших инновационных корпораций – 9 американских, 7 европейских и 3 японские компании (табл. 3).

Таблица 3. Крупнейшие глобальные инновационные компании, 2009 г.

Рассчитанопо: The Global Innovation 1000, Issue 61, winter 2010; The EU Industrial R&D Investment Scoreboards 2010. EropeanComission.

В списке ведущих глобальных инновационных компаний – 7 фармацевтических и 5 автомобильных. Представители электронной промышленности и производители компьютерного оборудования занимают более скромные позиции, чем мог бы предположить неискушенный читатель. Современное значение фармацевтики особенно подчеркивается тем фактом, что 6 из 10 крупнейших инновационных компаний мира относятся к этой отрасли.

Эксперты отмечают три главные причины (фактора), по которым компании стремятся не сокращать инвестиции в инновации даже в периоды кризисов.

Во-первых, инновации стали ключевым компонентом всей корпоративной стратегии. Если учесть ожесточенную конкуренцию последних лет на мировых рынках, сокращение инновационных инвестиций было бы сродни одностороннему разоружению во время войны.

Во-вторых, компании в большей части отраслей экономики обычно вовлечены в процесс разработки продуктовых инноваций, цикл которых составляет несколько лет и значительно превышает длительность экономической рецессии. Срок разработки нового инновационного продукта варьируется от отрасли к отрасли, но всегда составляет годы, а не месяцы. Например, на разработку модели нового автомобиля требуется, как правило, четыре года, нового лекарства – более десяти лет. В то же время экономическая рецессия в среднем длится не более одного года. Это соотношение всегда выступает существенным фактором сохранения объемов инвестиций в НИОКР во время финансово-экономических кризисов (рис. 4).

Рис. 4. Сроки разработки различных инновационных продуктов и длительность экономических рецессий, мес.

Например, в производстве компьютерного оборудования и электронных систем длительность разработки новых продуктов часто превышает жизненный цикл самого продукта на рынке, что требует новых подходов к инновационному процессу. По данным McKinsey, чем более инновационной является компания, тем более оптимистично она смотрит в будущее: свыше 82% опрошенных компаний, работающих в наукоемких отраслях экономики, завили, что окажутся успешнее своих конкурентов в ближайшие два года [5]. Если такие компании являются поставщиками товаров и услуг, они, как правило, заключают длительные контракты с производителями на разработку новых моделей и продуктов. Если же компании продают свои инновационные продукты напрямую потребителям, потеря темпа в инновационном цикле может означать полное выбытие из игры.

В-третьих, многие компании рассматривают рецессию в качестве возможности использовать свои преимущества по сравнению с конкурентами, особенно более слабыми, которые экономят на инвестициях в НИОКР из финансовых соображений. Если компании продолжают поддерживать темпы инноваций на достаточно высоком уровне, они в состоянии быстро завоевать дополнительные рыночные ниши при возобновлении экономического роста [6].

Можно выделить несколько тенденций, которые получили развитие или ускорились во время рецессии. Как правило, компании в этот период сосредоточились не на прикладных исследованиях, а на продуктовых инновациях и инжиниринге. Обычно компании тратят на базовые исследования и перспективные разработки менее 20% своих инновационных бюджетов. Во время рецессии эта доля заметно возросла. Компании надеются таким образом вывести на рынок новые продукты с началом экономического оживления. Кроме того, рецессия подтолкнула многие компании к интенсивному поиску путей повышения эффективности инноваций. Изменению подверглись критерии, по которым новым продуктам открывают дорогу на рынок; более тесными стали контакты с потребителями, а процесс мониторинга конкурентов и изменений на рынке стал более тщательным.

«Тигры» и «драконы» наступают

В 1980-х годах руководители американских автомобильных компаний были потрясены, узнав о том, что Япония стала мировым лидером автомобилестроения, обойдя США. Посещая Страну восходящего солнца, они стремились узнать: как смогли японцы «побить» американцев по цене и надежности автомобилей, как научились производить новые модели столь быстро? Обнаружилось, что дело не столько в промышленной политике или государственных субсидиях, как ожидали американцы, сколько в бизнес-инновациях.

Очень похожее сейчас происходит в развивающихся странах, которые все чаще становятся центрами бизнес-инноваций (как стала Япония в 1950-х годах). Здесь новые товары и услуги намного дешевле, чем в развитых странах: 3 тыс. долл. – за автомобиль, 300 долл. – за компьютер, 30 долл. – за мобильный телефон. Здесь пересматривают системы производства и дистрибуции и экспериментируют с совершенно новыми бизнес-моделями. Почему же страны, которые до последнего времени ассоциировались только с дешевыми рабочими руками, теперь становятся лидерами в инновациях?

Прежде всего потому, что местные национальные компании все чаще ставят перед собой большие цели. «Национальные чемпионы» из развивающихся стран не только показали высокий уровень конкурентоспособности у себя на внутренних рынках, но и стремятся стать глобальными корпорациями на международном рынке.

По данным World Investment Report, в развивающихся странах в настоящее время зарегистрирована 21 тыс. транснациональных компаний [7]. Лучшие из них, такие как индийская Bharat Forge (металлообработка), китайская BYD (производство батареек) и бразильская Embraer (производство самолетов), составляют конкуренцию мировым лидерам из развитых стран. Число компаний из Бразилии, Индии, Китая и России в списке из 500 крупнейших корпораций газеты «Financial Times» за 2006–2008 гг. выросло в четыре раза – с 15 до 62 [8]. Двадцать ведущих бразильских транснациональных корпораций за один лишь 2006 г. более чем в два раза увеличили свои активы [9].

В то же время западные транснациональные корпорации с надеждой посматривают на рынки развивающихся стран. Они рассматривают их теперь как источники экономического роста и высококвалифицированной интеллектуальной рабочей силы. Ожидается, что около 70% мирового роста ВВП в ближайшие годы обеспечат развивающиеся страны, причем 40% – только Китай и Индия. За последние два десятилетия эти страны направили огромные средства в систему образования: каждый год Китай выпускает 75 тыс. специалистов с высшим образованием в области инженерных и компьютерных знаний, Индия – 60 тыс. [10]

В этих условиях западные транснациональные корпорации все активнее стали осуществлять свои исследования и разработки в развивающихся странах. Компании из списка крупнейших глобальных корпораций журнала «Fortune» имеют на сегодняшний день 98 исследовательских центров в Китае и 63 в Индии [11]. Биотехнологическое отделение компании General Electric инвестировало 500 млн долл. в создание исследовательского медицинского центра, крупнейшего в мире, в индийском Бангалоре. Американская компьютерная корпорация Cisco вложила более 1 млрд долл. в создание там же своего второго по величине отделения, Cisco East. Исследовательский центр корпорации Microsoft в Пекине является вторым по величине после американского головного офиса. Наукоемкие компании интенсивно набирают специалистов из развивающихся стран. Например, четверть всего персонала корпорации Accenture работает в Индии.

Западные производители осознали, что недостаточно концентрироваться лишь на таких марках, как «Gucci» или «Mercedes», нужно учиться удовлетворять запросы миллионов простых людей, живущих за пределами, скажем, Шанхая или Бангалора, представителей растущего среднего класса развивающихся стран из городов второго эшелона и даже фермеров из отдаленных деревень и поселков. Это означает пересмотр всей модели бизнеса, начиная от характера продукта и кончая распределительными сетями.

Развивающиеся рынки – одни из самых сложных в мире: сети дистрибуции ненадежны, финансовые потоки непредсказуемы, государство часто приводит в ярость, иногда бывает назойливым, а иногда не может обеспечить элементарными услугами. Пиратство снижает уровень прибыльности, а бедность носит повсеместный характер. Острова успеха окружены морем проблем, перед которыми иногда пасуют даже отважные компании. Yahoo и eBay, например, ушли из Китая, а Google переехала в Гонконг. Black & Decker, видный американский производитель строительного инструмента, почти незаметен в Китае и Индии, на этих двух крупнейших в мире строительных рынках.

Однако и возможности здесь поистине экстраординарные. Потенциальный рынок – огромен. Численность населения в азиатских странах уже сейчас значительно выше, чем в западных, и, по прогнозам, возрастет с 4 млрд чел. в 2010 г. до 5,3 млрд к 2050 г. В Европе оно сократится за тот же период с 800 млн до 700 млн, в Северной Америке – вырастет очень незначительно [12]. В Индии и Китае сотни миллионов человек вольются в средний класс уже в этом десятилетии. Экономика этих стран также будет развиваться быстрее: в среднем на 7% в год по сравнению с 2% в развитых странах [13]. Квалифицированная рабочая сила относительно недорога и в достаточном количестве: в Китае ежегодно получает высшее образование около 5 млн. чел., в Индии – около 3 млн. Это в четыре раза больше, чем десять лет назад.

Сочетание проблем и возможностей создает шипучий коктейль креативности. Из-за большого числа бедных компании вынуждены расширять объемы производства товаров по умеренно низким ценам, а из-за повсеместного пиратства – непрерывно совершенствовать свои товары и услуги. Опять же, параллели с Японией поражают. Компании Toyota и Honda вынуждены были в свое время применить метод «just-in-time» в отношении поставок, а также методы управления качеством (вследствие дороговизны земли, природных ресурсов и нехватки территории для складских помещений). Аналогичным образом компании развивающихся стран превращают недостатки в достоинства.

До последнего времени считалось, что процесс глобализации был инициирован Западом и распространен им на весь остальной мир. Представлялось, что боссы в Нью-Йорке, Лондоне или Париже сидят в своих застекленных башнях и контролируют процесс, а западные потребители снимают сливки. Однако ситуация быстро меняется. Мускулистые «национальные чемпионы» из развивающихся стран, такие как индийский металлургический гигант ArcelorMittal или мексиканский Cemex, вытесняют с рынков западные корпорации. Интеллектуальные компании, такие как индийские Infosys и Wipro, помогают налаживать всю офисную работу. В некоторых случаях происходит реверс глобальных цепочек добавленной стоимости. Например, бразильская Embraer закупает многие из необходимых компонентов в развитых странах и осуществляет сборочное производство в Бразилии.

Старые представления об инновациях также меняются. Люди на Западе привыкли думать, что их компании генерируют идеи в своих лабораториях, а затем экспортируют в развивающиеся страны для организации там производства. Это представление помогает легче примириться с потерей рабочих мест в обрабатывающей промышленности. Но сегодня многое оказывается далеко не так. Западные компании все чаще осуществляют так называемые полицентрические инновации, организуя исследовательские центры в развивающихся странах. А компании из этих стран сами становятся мощными центрами инноваций во всех областях, от телекоммуникаций до компьютеров.

Переосмыслению подвергается сама природа инноваций. Большая часть людей в развитых странах связывает инновации с прорывными технологиями, заключенными в принципиально новых товарах и услугах, предназначенных прежде всего для элиты и уже затем по капле передаваемых широким массам населения. Однако на самом деле значительная часть современных важнейших инноваций представляет собой набор непрерывных усовершенствований товаров и услуг, предназначенных для среднего класса или представителей нижнего слоя социальной пирамиды.

Развивающиеся страны вносят все возрастающий вклад и в прорывные технологии. Они уже опережают Запад в области «мобильных денег» (использования мобильных телефонов для совершения платежей), а также онлайновых игр. Исследовательская лаборатория компании Microsoft в Пекине разработала программы, позволяющие компьютерам распознавать рукописные тексты и превращать фотографии в мультипликацию. Китайский телекоммуникационный гигант Huawey занимает четвертое место в мире по числу зарегистрированных патентов.

Эти успехи во многом определяются миллионами новых потребителей из развивающихся стран, а также их экономическим оптимизмом. Проведенное в 2009 г. компанией Pew Global Attitude Project исследование показало, что 85% китайцев, 70% индийцев и 42% бразильцев удовлетворены своей жизнью и экономическим положением в стране; большинство ожидают дальнейшего улучшения ситуации и полагают, что их дети будут жить лучше, чем они сами. Эти страны (Китай, Индия, Бразилия), перефразируя Уинстона Черчилля, видит возможности в каждой проблеме, а не проблемы в каждой возможности.

Медицинская лаборатория компании General Electric (GE) в индийском Бангалоре имеет на вооружении самое современное оборудование, однако ее настоящей гордостью является миниэлектрокардиограф MAC 400, способный поместиться на ладони человека. Этот прибор – результат упрощения. Многочисленные кнопки, характерные для обычного кардиографа, сокращены до четырех. Громоздкий принтер заменен миниатюрным гаджетом. Цена прибора составляет всего 800 долл. (обычного – 2 тыс. долл.), он сокращает стоимость обследования до 1 долл. с пациента.

В городе Chennai, в 300 км к востоку от Бангалора, компания Tata Consultancy Services (TCS) изобрела фильтр для воды, который использует в качестве очистителя рисовую шелуху (наиболее распространенный в стране вид отходов). Это не только небольшой по размерам, но и относительно дешевый прибор, он предоставляет многодетной семье возможность долгое время пить чистую воду всего за 24 долл. Компания планирует в ближайшие годы увеличить производство этих фильтров с 1 млн до 100 млн штук.

Эти инновации направлены на решение двух наиболее острых массовых проблем в стране. Каждый год от сердечно-сосудистых болезней умирает 5 млн индийцев, в том числе четверть из них – в возрасте до 65 лет. Еще 2 млн умирают от использования зараженной воды.

Нет ничего нового в стремлении компаний к миниатюризации товаров и приспособлению их к потребительским предпочтениям развивающихся стран. Однако GE и TCS выбирают потребности бедных слоев населения в качестве отправной точки. Вместо увеличения разных дополнительных опций они упрощают продукт и возвращают его к исходным функциональным характеристикам. Такие инновации получили название реверсных, или экономных. Это не означает инновации «второго сорта». Например, MAC 400 вобрал в себя самые последние технологии. Многие дешевые мобильные телефоны обеспечивают доступ пользователей к видеоиграм и сети Интернет. Экономные инновации также часто сокращают расход материалов и минимизируют вредное воздействие на окружающую среду.

Число реверсных инноваций стремительно растет. Индийская Tata Motors уже производит автомобиль Nano стоимостью 2 тыс. долл. Godrey & Boyce Manufacturing, одна из старейших индийских промышленных групп, разработала холодильник, способный работать на батарейках. Такие инновации подразумевают переосмысление всего производственного процесса и существующих бизнес-моделей. Главные цели при этом – обретение как можно большего числа потребителей и снижение нормы прибыли для увеличения объемов производства.

Реверсные инновации позволяют использовать существующие технологии принципиально новым образом. Так, компания TCS собирается приспособить мобильные телефоны для подсоединения телевизоров к Интернету. Персональные компьютеры пока еще не часто встречаются в Индии, а телевизоры – практически повсеместно. TCS разработала приставку, соединяющую телевизор с Интернетом с помощью мобильного телефона, а также блок дистанционного управления, позволяющий людям, никогда не видевшим клавиатуры, подключаться к сети.

Еще один оригинальный метод заключается в использовании технологии массового производства в совершенно неожиданных областях – например, в медицине. Так, известный индийский хирург Дэви Шетти решил применить управленческие принципы Генри Форда, полагая, что экономия на масштабах и специализация позволят радикально сократить издержки операций на сердце. Его госпиталь в «Электронном районе» Бангалора, недалеко от представительств компаний GE, Infosys и Wipco, располагает 1 тыс. коек (по сравнению со 160 койками в среднем американском хирургическом госпитале), а персонал из 40 кардиологов выполняет каждую неделю до 600 операций на сердце. Количество пациентов позволяет хирургам приобретать необходимый опыт: д-р Шетти выполняет до 15 тыс. операций в год, а члены его команды – до 10 тыс. операций. В результате стоимость одной операции на открытом сердце не превышает 2 тыс. долл., в то время как в США при аналогичном качестве – от 20 до 100 тыс. долл.

Группа д-ра Шетти недавно построила еще два госпиталя: раковый центр на 1400 мест и глазной госпиталь на 300 мест. Все они пользуются единой службой поддержки, включая лабораторию и банк крови. Д-р Шетти открывает аналогичные «медицинские города» и в других районах страны. В следующие пять лет его компания планирует довести число мест в клиниках до 30 тыс. и стать крупнейшей частной медицинской группой в Индии, что придаст ей новые возможности в переговорах с поставщиками и позволит еще более снизить издержки.

В основе инновационных успехов развивающихся стран лежит динамичное развитие «национальных чемпионов» – крупных глобальных компаний. Это развитие, несомненно, связано с высокими темпами роста экономики. Согласно прогнозам, доля развивающихся стран в глобальном ВВП, увеличившись с 36% в 1980 г. до 45% в 2008 г., достигнет 51% к 2014 г. В 2009 г. темпы роста Таиланда, например, составили 15%, Тайваня – 18%, в то время как развитые страны продолжают бороться с последствиями кризиса. По мнению многих экономистов, в ближайшие пять лет темпы роста развивающихся стран будут на четыре процентных пунктов выше, чем развитых.

Благодаря такому динамизму многие «национальные чемпионы» из развивающихся стран выросли в глобальных игроков практически с нуля за последние два десятка лет. В 1990 г. Mittal была никому не известным производителем стали. Сегодня ArcelorMittal – крупнейшая металлургическая компания мира. Lenovo, которой не существовало в 1990 г., пять лет назад купила бизнес по производству персональных компьютеров корпорации IBM и в настоящее время занимает четвертое место в мире в этой области.

Профессор Н. Кумар из Лондонской школы бизнеса полагает, что быстрому росту «национальных чемпионов» способствовали два фактора: деньги и гибкость. Сочетание быстрого роста и интенсивной внутренней реструктуризации принесли компаниям большие объемы свободной денежной наличности. Норма прибыли (10%) в два раза превышает этот показатель у западных компаний. А поскольку собственность высоко концентрирована, компаниям легче принимать на себя инвестиционные риски. Семейные компании с контролирующими акционерами также стремятся получить дивиденды от высоких темпов роста экономики и не боятся потерять контрольный пакет акций.

У компаний из развивающихся стран другой подход к сделкам по слияниям и поглощениям, чем у западных корпораций. Они в меньшей степени интересуются проблемами сокращения издержек, повышения эффективности и сокращения персонала, поскольку могут встраивать эффект от слияний в низкозатратное производство у себя на родине. Их больше интересуют проблемы приобретения профессионально опыта, брендов и каналов дистрибуции, что позволяет им присоединиться к клубу превоклассных глобальных компаний. Во многих отношениях этот процесс можно назвать реверсными слияниями и поглощениями, в дополнение к реверсным инновациям. Тогда как западные компании покупают дешевые промышленные производства в развивающихся странах, «национальные чемпионы» из развивающихся стран приобретают наукоемкие компании на Западе.

Почти все «национальные чемпионы» – это высоко диверсифицированные конгломераты. Например, индийская Tata Group, на долю которой приходится 6% всего ВНП страны, имеет филиалы в автомобилестроении, производстве минеральных удобрений, телекоммуникациях, консультационных и туристических услугах. Конгломерат Reliance Industries охватывает широкий спектр деятельности – от производства нефтепродуктов до свежих продуктов питания. Многие из этих гигантов являются государственными компаниями. Подобные организации выглядят своеобразными «гибридами», не встречавшимися ранее в мировой экономической практике. Наибольшее сходство они имеют с европейскими торговыми компаниями XVI–XIX вв., такими как Британская Ост-Индская компания. Они не являются старомодными национализированными компаниями, управляемыми государством и предназначенными для контроля над крупными кусками национальной экономики. Но не являются и классическими частными публичными компаниями, которые могут свободно разоряться в периоды кризисов. Это – своеобразные «амфибии», способные существовать и в море и на суше. Они занимают деньги у государства по субсидированным ставкам для своего развития и одновременно выходят на глобальные рынки. Наиболее характерны такие компании для Китая и России. Тысячи китайских компаний поддерживают тесные связи с центральным правительством или местными органами власти. В России также существует большая группа государственных компаний, пользующихся различными привилегиями. Однако, в отличие от китайских государственных компаний, российские аналоги пока не очень-то заметны в области инноваций. Так, по данным Минэкономразвития, доля затрат на НИОКР в крупнейших российских государственных корпорациях редко превышает 1% от продаж (табл. 4).

Таблица 4. Затраты на НИОКР российских государственных компаний в 2010 г., % к продажам

Источник: Минэкономразвития РФ, Ведомости 1 февраля 2011 г.

Частично это можно объяснить тем, что государственные корпорации создавались в России прежде всего в низкотехнологичных добывающих отраслях экономики, связанных с экспортными поставками. В наукоемких же отраслях таких компаний еще очень мало. Но даже у АвтоВАЗА и НПО машиностроения этот показатель на порядок ниже, чем в других развивающихся странах.

В России самый низкий в Европе показатель удельного веса компаний, занимающихся технологическими инновациями. Он составляет в нашей стране лишь 11%, в то время как в Великобритании – 45%, Швеции – 55%, Австрии – 58%, Ирландии – 61%, Германии – 74%. Даже в бывших социалистических странах он значительно выше: в Болгарии – 18%, Венгрии – 21%, Польше – 26%, Чехии – 42% (табл. 5).

Таблица 5. Удельный вес компаний, осуществлявших технологические инновации (2008 г.), %

Источник: Европейский Союз и Россия. 1995-2005. Росстат, 2007.

Китайские же наукоемкие гиганты, находящиеся в собственности государства, такие как China Telecom и Lenovo, являются глобальными лидерами в своих сегментах рынка. Проф. Тарум Кханна из Гарвардской бизнес-школы считает, что подобные государственные диверсифицированные корпорации весьма эффективны в условиях ограниченности производственных ресурсов – капитала и квалифицированной рабочей силы. Tata Group, например, может использовать ресурсы уже имеющихся подразделений для инвестирования в новые направления бизнеса, а также имеет финансовые возможности для привлечения и обучения необходимого персонала. Она также использует свой бренд для продажи широкого спектра товаров и услуг. Эксперты считают, что индийцы, выросшие на чае компании Tata, с большей охотой будут покупать и автомобили этой же компании

С одной стороны, такие гигантские государственные организации, как China Mobile, выглядят шагом назад, в более ранние периоды экономического развития, но с другой – это попытка «оседлать» более динамичную, чем западная, экономику, придать ей эволюционный характер. Многие на Западе рассматривают диверсифицированные конгломераты как примитивную корпоративную форму ведения бизнеса, которая исчезнет по мере совершенствования национальных фондовых рынков, полагая, что осуществлять диверсификацию должны инвесторы, но не компании. Однако несовершенство фондовых рынков – это лишь одна из причин диверсификации. Другие (которые будут действовать еще продолжительное время) – это дефицит квалифицированной рабочей силы и необходимость выстраивания брендов. Конгломераты обладают существенными преимуществами как в привлечении талантливых специалистов и их обучении на быстро развивающихся рынках, так и в расширении узнаваемости новых брендов. Tata Group, например, оценивает стоимость своего бренда на уровне 2,2 млрд долл.

Путь к настоящей эффективной приватизации является длительным, а последние финансовые потрясения мало способствовали тому, чтобы правительства развивающихся стран с радостью выбирали англосаксонскую модель экономики.

Диверсифицированные государственные компании часто подвергались критике на Западе за более низкую эффективность по сравнению с западными компаниями. Однако последние годы показывают, что и в этом отношении компании развивающихся стран догоняют своих западных конкурентов. В 2010 г. производительность труда в Китае выросла на 8,2%, в то время как в США – всего на 1%, а в Великобритании сократилась на 2,8%. Несколько лет назад корпорации Airbus и Boeing отдавали на аутсорсинг лишь самые простые операции развивающимся странам. Сегодня же это происходит с наиболее сложными работами. Так, Airbus заключила контракт с индийской Infosys на разработку элементов крыла для своего двухпалубного лайнера A 380, а Boeing заказал у HCL Technologies два важнейших блока – оборудование для предотвращения инцидентов в воздухе и технологии, позволяющие сажать самолет в условиях нулевой видимости.

Сознавая свое отставание от развитых стран в бизнес-образовании, развивающиеся страны значительные средства направляют в создание бизнес-школ. И это дает свои плоды. Последнее исследование «Financial Times» показало, что в двадцать ведущих мировых бизнес-школ вошли три из развивающихся стран: Hong Kong University of Science and Technology Business School (14-е место), Indian School of Business (16-е место) и China Europe International Business School (15-е место). Развивающиеся страны стараются также не отставать в оказании высококачественных консультационных услуг. Здесь лидируют индийские компании. Tata Consultancy Services, например, имеет офисы в 42 странах мира, оборот в 6 млрд долл. и является признанным лидером в реверсных инновациях.

Показательно, что одна из немногих действительно инновационных российских компаний – «Ситроникс» – создает свой исследовательский центр не в Сколково, где «будут лучшие в мире поля для гольфа» и где она не видит возможности уже сегодня развивать совместные проекты (по оптимистическим оценкам, такая возможность представится не ранее 2015–2020 гг.), а в Китае [14].

Инвестиционный климат – не главное

Развивающиеся страны, и особенно Россию, часто упрекают за «плохой инвестиционный климат» и отсутствие необходимых институтов. У многих экономистов это стало своеобразным «пунктиком» их идеологической доктрины. Однако последние статистические данные свидетельствуют, что «плохой климат» и отсутствие эффективных (западных) институтов вовсе не мешает развивающимся странам успешно и быстро развивать свою экономику и осуществлять инновации (табл. 6).

Таблица 6. Основные факторы, воздействующие на ведение бизнеса в разных странах (ранжирование по 183 странам)

Источник: The 2010 Doing Business, World Bank 2011.

Как свидетельствуют последние данные Мирового банка, Россия не только не отстает от ведущих развивающихся стран по условиям ведения бизнеса, но, например, по организации нового бизнеса занимает значительно более высокое (108-е) место, чем Китай (151-е), Индия (165-е) и Бразилия (128-е).

Следовательно, дело не в отсутствии «хорошего климата» и институтов, ав эффективности государственной поддержки компаниям и инновациям в России. Особенно интересен в этом отношении опыт Китая. В августе 2010 г. Китай опередил Японию, став второй страной в мире по экономической мощи. А в 2012 году, согласно прогнозам, станет крупнейшей в мире промышленной державой, оттеснив на второе место США. За этими эпохальными событиями как-то остался незаметным процесс перехода Китая в последние четыре года к новой стадии экономического развития: эта страна спокойно, но упорно и настойчиво движется от успешной модели низко- и среднетехнологической экономики к модели сложной высокотехнологической модели, заманивая, а часто и принуждая к сотрудничеству западный и японский бизнес.

За минувшее десятилетие среднегодовые темпы роста инвестиций в НИОКР в Китае составили 21%, в то время как в США – 4%. В результате общие расходы на исследования и разработки в Китае в 2010 г. составили 26% от уровня США (в 2000 г. – 5%). При сохранении подобных темпов Китай по этому показателю догонит США уже к 2020 г. Правительство Китая планирует поднять долю затрат на НИОКР в ВВП с 1,7% в настоящее время до 2,5% к 2020 г. (для сравнения: в США этот показатель составляет 2,7%) [15], а также ввести единые технические стандарты, что сократит зависимость страны от иностранных технологий до 30%. Страна войдет в пятерку ведущих по числу патентов и научных публикаций.

Для достижения этих целей правительство использует четыре группы инструментов. Во-первых, оно предлагает налоговые льготы компаниям, включая ускоренную амортизацию инвестиций в НИОКР и освобождение от налогов прибыли от венчурных инвестиций в технологические стартапы. Во-вторых, правительство резко увеличило инвестиции в 17 регионах страны, где сотрудничают государственные исследовательские институты и предприятия, банки предоставляют дешевые кредиты, а специальные фонды финансируют развитие китайских технологий, способных заменить аналогичные зарубежные. В-третьих, оно проводит политику госзакупок, стимулирующую использование собственных китайских технологий. Это происходит на национальном, провинциальном и муниципальном уровнях, особенно в таких городах, как Пекин, Шанхай и Гуанчжоу, где, по планам правительства, должна происходить замена низкотехнологичных отраслей на высокотехнологичные. Наконец, правительство понуждает транснациональные корпорации к передаче новейших технологий совместным предприятиям с участием китайских государственных компаний, выдвигая это в качестве условия работы на внутреннем рынке Китая. Начиная с 2006 г. китайское правительство осуществляет политику поиска передовых технологий у международных корпораций в ключевых наукоемких отраслях экономики, таких как авиатранспорт, электроэнергетика, высокоскоростные железные дороги, информационные технологии и др.

Новые условия ведения бизнеса ограничивают инвестиции иностранных компаний, а также их доступ на внутренний рынок Китая, стимулируют достижение высокого уровня локализации в производстве оборудования на территории страны и принуждают иностранные компании к передаче соответствующих технологий. Такое регулирование деятельности зарубежных компаний практически представляет собой отказ от многолетней модели стимулирования выхода их на китайский рынок и ставит руководство транснациональных корпораций перед трудным для них выбором: либо согласиться с передачей технологий, либо отказаться и потерять самый быстрорастущий рынок мира. Как обеспечение страны природными ресурсами часто выступает важным фактором китайской внешней политики, так процесс передачи технологий теперь является центральным звеном промышленной политики страны.

В 2009 г. министр науки и технологий Китая потребовал, чтобы все технологии, используемые в товарах и услугах, продаваемых по госзакупкам китайскому правительству, разрабатывались в Китае. Это заставило многие транснациональные корпорации сосредоточить большую часть своих исследований и разработок на территории страны.

Решение Китая превратиться в технологически передовую страну обусловлено прагматизмом и четким представлением, что его экономика служит мировой фабрикой по производству товаров с низкой добавленной стоимостью. Несмотря на гигантский профицит торговли Китая с США и Западной Европой, большую часть прибыли получали иностранные, а не китайские компании, за исключением небольшого числа крупнейших государственных компаний. Иностранные компании доминируют в большей части китайских наукоемких отраслей, на них приходится 85% экспорта китайской высокотехнологичной продукции. Например, в экспорте мобильных телефонов и персональных компьютеров доля китайских компаний не превышает 10%.

Пекин осознал: чтобы поддерживать экономический рост на уровне 9%, открывать новые рабочие места для следующего поколения более квалифицированной рабочей силы и повышать уровень жизни, государство должно заставить китайские компании разрабатывать, производить и экспортировать наукоемкие товары и услуги. Однако даже такие крупные китайские корпорации, как авиастроительная Aviation Industry Corporation of China (AVIC), электроэнергетические Sinovel и Goldwind, а также машиностроительные CSR и CNR, были не в состоянии технологически конкурировать с ведущими европейскими, японскими и южнокорейскими корпорациями.

Поэтому правительство разработало долгосрочный план стимулирования китайских компаний к производству собственных передовых технологий.

Во-первых, в ключевых отраслях экономики государство приобретает контрольные пакеты акций как продавцов, так и покупателей. Например, китайскому государству принадлежат компания AVIC (авиастроение) и авиаперевозчик China Eastern Airlines, компания CSR (производство локомотивов) и железнодорожная транспортная корпорация China Railways. Это дает возможность государству оказывать влияние на закупку оборудования, продажи и разработку новых технологий.

Во-вторых, государство консолидировало в своих руках несколько важнейших промышленных компаний, превратив их в «национальных чемпионов», концентрируя в их рамках необходимые объемы производства и знаний. Так, компании CSR и AVIC были созданы на базе нескольких более мелких убыточных предприятий.

В-третьих, государство стало принуждать транснациональные корпорации к созданию совместных предприятий с китайскими «национальными чемпионами», с передачей им современных технологий в обмен на предоставление текущих и будущих возможностей ведения бизнеса в Китае. Руководители транснациональных корпораций, работающих в Китае, в частных беседах признаются, что подача официальных жалоб или юридически оформленных претензий на действия властей обычно не приносят пользы.

Время является критическим фактором. Китайское правительство осознает, что национальные компании должны как можно быстрее приобретать новейшие технологии и инвестировать в исследования и разработки, если они не хотят упустить возможность участия в создании локальной и глобальной инфраструктуры, бум которой наблюдается по всему миру. Важно также успеть использовать преимущества недооцененного юаня. Пекин надеется, что страна в скором времени станет глобальным центром инноваций, догнав в этом отношении США и Западную Европу. Эта логика основывается на том факте, что самые передовые технологии возникают в странах, где масштабы и интенсивность потребительского спроса создают глобальные преимущества местным производителям.

Требования к уровню локализации, обязательные совместные предприятия и принуждение к передаче технологий не являются какими-то новыми элементами азиатской стратегии развития. Япония, Южная Корея и Индия в числе многих других уже использовали подобные инструменты и были еще менее толерантны к иностранным инвестициям, чем Китай. Однако китайское правительство использует эти инструменты наиболее агрессивно, в этом задействовано максимальное число государственных агентств, правила изменяются очень быстро и радикально. Подобное регулирование ловко и искусно нарушает если не букву, то дух многосторонних международных договоренностей.

Китай утверждает, что его политика не нарушает норм ВТО, поскольку эта организация разрешает использовать внутриполитические соображения в политике государственных поставок. Хотя ВТО и запрещает принудительную передачу технологий, китайское правительство настаивает на том, что подобная передача западными компаниями в обмен на доступ к рынку является не политическим, а чисто коммерческим решением бизнеса.

Представляет интерес опыт в области развития систем скоростного железнодорожного транспорта. Объем этого рынка в Китае оценивается на уровне 30 млрд долл. в год. В начале 2000-х годов французская Alstom (построившая французскую систему скоростных поездов TGV), японская Kawasaki и германская Siemens контролировали примерно две трети китайского рынка транспортного оборудования. Эти транснациональные корпорации отдавали на субподряд китайским государственным компаниям производство простейших компонентов.

С 2009 г. китайское правительство стало требовать от иностранных компаний, желавших участвовать в контрактах на строительство высокоскоростных магистралей, создания совместных предприятий с государственными компаниями, производящими оборудование, – такими как CSR и CNR. Зарубежные транснациональные корпорации могли иметь в этих новых совместных предприятиях не более 49% акций и должны были предоставить последние разработки в области проектирования, а 70% конечной продукции должно было производиться в Китае. Большинство компаний было вынуждено согласиться с этими условиями, хотя они и понимали, что китайские партнеры по совместным предприятиям вскоре станут их конкурентами на глобальных рынках.

В результате китайские государственные компании CSR и CNR приобрели многие ключевые технологии, удивительно быстро внедрили их в производство и в настоящее время доминируют на внутреннем рынке. Одновременно они выходят на международный рынок производства железнодорожных локомотивов, который оценивается в 110 млрд долл., внедряясь в некоторые развивающиеся страны, где китайское правительство финансирует создание и модернизацию инфраструктуры. Сочетание низких производственных издержек и современных технологий помогает китайским компаниям внедряться и на рынки развитых стран. Так, государственная корпорация CNR недавно выиграла тендер на реализацию проектов в Австралии и Новой Зеландии.

Китайское правительство часто синхронизирует свое стремление ускоренного развития отдельных секторов экономики с установлением новых правил регулирования деятельности зарубежных корпораций в этих секторах. Вот один пример. В 1996–2005 гг. зарубежные компании контролировали 75% китайского рынка ветровой электроэнергетики. Затем китайское правительство решило ускоренными темпами развивать этот сегмент экономики и предоставило компаниям-покупателям новые значительные субсидии и другие льготы. Одновременно оно незаметно увеличило требования к локализации производства турбин для ветровой энергетики с 40% до 70% и значительно повысило тарифы на иностранные компоненты к ним. С резким подъемом рынка иностранные производители оказались не способны быстро расширять свои цепочки поставок и удовлетворять растущий спрос. Их китайские конкуренты, получившие лицензии от более мелких европейских производителей турбин, смогли быстро и эффективно наладить собственное производство и к 2009 г. во главе с Sinovel и Goldwind контролировали уже две трети внутреннего рынка. С 2005 г. ни одна зарубежная компания не выиграла ни одного тендера, финансируемого центральным китайским правительством.

Сложнее обстоит дело в области информационных технологий. Китай не имеет здесь крупных государственных компаний, которые могли бы конкурировать с глобальными лидерами. Поэтому сдерживать иностранные корпорации и стимулировать местных игроков китайцам приходится не так прямолинейно. Например, хотя на китайском рынке программного обеспечения для систем планирования и управления ресурсами предприятия (ERP) доминирует германская SAP, правительство предоставляет значительные налоговые льготы локальным производителям, таким как Kingdee International Software Group, – эта компания стала крупнейшим поставщиком соответствующего программного обеспечения для малых и средних китайских предприятий.

В 2010 г. китайское правительство вынудило иностранные компании, продающие программное обеспечение государственным компаниям, раскрывать свои исходные программные коды сервиса. Китай также ввел производственные стандарты и спецификации, заставляющие зарубежные компании программного обеспечения разрабатывать специальные версии для этой страны, что позволяет китайским производителям оборудования обходить западные патенты и обязательства по выплате роялти. Например, китайские стандарты в отношении беспроводных и 3G мобильных телефонов (WAPI и TD-SCDMA) никогда не станут глобальными стандартами, но они дают местным китайским компаниям заметные преимущества по сравнению с зарубежными производителями оборудования.

Поддержка малого и среднего негосударственного наукоемкого бизнеса осуществляется в Китае на местном и провинциальном уровнях. Многие провинции предоставляют китайским предпринимателям земельные участки по цене ниже рыночной или даже бесплатно. Субсидии наукоемким компаниям существуют и в западных странах, однако в Китае они часто принимают форму грантов на земельные участки, кото

Опубліковано на сайті: 2011-12-18